Сравнивая развитие сказок о чудесной жене на Дальнем Востоке с такими же сказками других народов, скажем европейских, следует отметить, что тут эволюция сюжета пошла несколько иным путем. В Европе эти сказки превратились в повествования о женитьбе героя на обычно заколдованной прекрасной царевне, которая дает герою уже не магическую власть над природой, а право на престол, то есть власть над людьми. Разные пути развития одного исходного сюжета определили и принципиальные различия всего антуража сказки. В сказках китайцев нет пышности, красочного описания царской жизни, герои и героини живут не во дворцах, а в бедных крестьянских хижинах, не характерен и герой — царевич.
Есть среди волшебных сказок сказки об испытаниях зятя в царстве тестя. В сказке «Небесный барабан» герой женится на небесной фее, но союз этот быстро расторгается, так как отец уводит фею на небо и запирает в небесной тюрьме. Чтобы вернуть жену, юноша должен пройти в царстве тестя длинную цепь брачных испытаний, которые не прошел до женитьбы, нарушив тем самым брачный ритуал. Лишь выполнив все задачи, которые ему задает тесть, юноша может вновь соединиться со своей небесной супругой.
Хорошо знакомы читателю сказки о победе обездоленного героя над своим противником, обычно злым и жадным старшим братом и его женой, над отчимом или мачехой. В китайской «Сказке про младшего брата» ярко выражена характерная для фольклора многих народов идеализация младшего члена семьи как хранителя семейного очага и родовых традиций. Младший брат оказывается удачливее старшего потому, что ему достается хотя и малая, но чрезвычайно важная часть родительского наследства. В китайском варианте сказки, записанном на полуострове Шаньдун, младший брат получает кусок тощей землицы, петуха да собаку, на которой пашет. Пахота на собаке — это, видимо, переосмысленное древнейшее представление о тотемном предке (известно, что у многих родственных китайцам народов, живших к югу от Янцзы, тотемом была именно собака, и потому их первопредок изображался в облике пса), от которого зависит плодородие. Злой старший брат убивает и собаку и петуха, младший закапывает их, и не где-нибудь, а перед своим жилищем, то есть на родовой земле. Из их костей вырастает чудесный вяз с листьями-монетами. На популярных еще недавно у китайцев народных лубках часто можно было видеть изображение яоцяньшу — «дерева, отряхающего монеты». Вспомним, что и в русской сказке о падчерице чудесный сад вырастает из костей коровы, покровительницы обездоленной героини. В основе этого известного у всех народов мотива лежат, видимо, древние поверья о ритуальном умерщвлении животных, из которых вырастают различные полезные растения. Разумеется, китайский сказочник нашего времени не имеет представления об архаической основе сюжета. Для него эти древнейшие мотивы лишь привычные поэтические образы сказочного мира.
Кроме сложной архаической основы китайских волшебных сказок, следует сказать также о других древнейших их чертах. Речь идет о числовой и цветовой символике, а также о национальной системе ориентации во времени и пространстве. Девяносто девять рек облетел Тянь-тай — герой сказки «Портрет девушки из дворца», тысячу раз по девятьсот девяносто девять верст промчался он, прежде чем нашел волшебную уховертку. Производные от цифры девять постоянно встречаются и в других сказках. По древним представлениям девятка была основным нечетным (или, как называли китайцы, — мужским) числом. В китайских сказках вообще преобладают нечетные числа. Например, в обозначении количества героев — пять сестер, семеро братьев.
Наиболее часто встречаются в китайских сказках зеленый и красный цвета; зеленый — цвет растительности и соответственно весны, красный — цвет огня, созревающих плодов, а значит, и лета. Оба эти цвета символизировали в сознании китайцев течение жизни, недаром, видимо, когда в сказке о собаке и кошке звери приходят в дом торговца, они видят там людей в красном и зеленом — в доме готовятся к свадьбе. Известно, что в некоторых южных провинциях Китая жениха несут в зеленом паланкине, а невесту в красном.
Темный и черный цвета, напротив, ассоциировались, по всей вероятности, с загробным миром, хотя у китайцев были и другие ассоциации, связанные с черным цветом, положительные.