— Ну-ка, отвечайте, — грозно прорычали родители. — Что здесь произошло, пока нас не было дома?
Девочки так перепугались, что не могли ничего выговорить и только замотали головами. В ярости колотя кулаками по столу, родители закричали:
— Будете вы отвечать или нет, скверные девчонки?!
— Бобы, мы собирали бобы… — с трудом выдавила из себя Дельфина.
— Резали клевер… — прошептала Маринетта.
— А как случилось, что у осла осталось всего две ноги, волы исчезли, а наша прекрасная крупная лошадь стала величиной с крольчонка?
— Да, как это случилось? Сейчас же говорите правду!
Девочки еще не знали этих ужасных новостей и были поражены, но они-то сразу поняли, что произошло: они вложили в рисование столько пыла, что портреты подействовали на натурщиков, — с начинающими художниками такое не редкость. Ослик, волы и лошадь приняли все слишком близко к сердцу, вернулись в стойло обиженными и так долго пережевывали все подробности случившегося, что и вправду стали такими, как их изобразили. И наконец, девочки понимали, что все обернулось так страшно из-за того, что они не послушались родителей. Они уже готовы были броситься на колени и во всем признаться, но тут заметили в приоткрытую дверь селезня, который энергично мотал головой и подмигивал им. Слегка приободрившись, они пробормотали, что во всем этом ровно ничего не понимают.
— Вы просто уперлись, — сказали родители. — Что ж, упирайтесь и дальше. А мы пошли за ветеринаром.
Девочки задрожали от страха. Ветеринар был человеком на редкость проницательным. Можно было не сомневаться, что, осмотрев у животных белки глаз и ощупав им ноги и брюхо, он непременно узнает правду. Девочки живо представили, как он говорит: «Так, так, по-моему, причина болезни — рисование. Сегодня здесь никто, случайно, не рисовал?» И все сразу станет ясно.
Родители ушли. Дельфина рассказала все селезню и объяснила, почему следует так опасаться ученого ветеринара. Селезень проявил редкостное присутствие духа.
— Не будем терять времени, — сказал он. — Берите краски и выводите животных на лужайку. Что рисование испортило, рисование же и исправит.
Сначала девочки вывели ослика, что было непросто: он с большим трудом ковылял на двух ногах, то и дело теряя равновесие, а на лужайке пришлось подставить ему под брюхо табурет, иначе он шлепнулся бы на землю. С волами все обстояло проще, они шли сами. Правда, какой-то прохожий, случайно оказавшийся поблизости, был удивлен, увидев, как две пары рогов, паря в воздухе, пересекли двор, но, здраво поразмыслив, счел, что у него просто плохо со зрением.
Когда вывели лошадь, она сначала испугалась, столкнувшись нос к носу с псом, который показался ей гигантским чудовищем, но тут же сама над собой посмеялась.
— Какие все большие вокруг меня, — сказала она, — и как забавно быть маленькой!
Но вскоре ей пришлось изменить свое мнение, потому что петух, заметив издали бедную маленькую лошадку, налетел на нее, яростно хлопая крыльями, и закричал прямо в ухо:
— Ага! Вот мы с вами и встретились. Надеюсь, вы не забыли, что я обещал задать вам трепку.
Лошадь задрожала всем телом. Селезень попытался вмешаться, но тщетно, и девочкам повезло ничуть не больше.
— Отойдите все, — зарычал пес, — я его сейчас просто съем!
Он оскалил зубы и двинулся на петуха, который поспешно убрался прочь. Бедняга убежал так далеко, что вернулся только через три дня и в довольно жалком виде.
Селезень собрал всех на лужайке, откашлялся и обратился к лошади, ослику и волам с такой речью:
— Друзья мои, дорогие старые друзья! Мне очень больно видеть вас в таком положении. Как горько сознавать, что эти великолепные белые волы, которые радовали наш взор, теперь — пустое место, что ослик, некогда столь грациозный в движениях, ковыляет, как калека, на двух ногах, а наша прекрасная рослая лошадь превратилась в жалкую сморщенную малявку! Поверьте, сердце сжимается у меня в груди, тем более что вся эта нелепая история — просто недоразумение. Да, да, недоразумение. У девочек и в мыслях не было кого-то оскорбить. Напротив! Они не меньше меня сокрушаются о том, что с вами произошло. Да и вам теперь несладко живется. Так не упрямьтесь же! Послушайтесь меня и позвольте вернуть вам прежний облик.