Хозяин застыл в оцепенении, решая, не рехнулся ли вол. Рыжий очень расстроился из-за этого случая, однако виду не подал. Он-то знал, чем вызвана эта вспышка, но был хорошим товарищем и не хотел выдавать друга, выслуживаясь перед хозяином. Наконец белый вол опомнился и уныло извинился:
— Ладно, я был рассеян. Не будем больше об этом, вернемся к работе.
В тот день за обедом девочки всерьез испугались, услышав слова отца.
— Наш белый вол совсем спятил, — говорил он, — сегодня я опять чуть из себя не вышел из-за его выходок. Он и в упряжке плохо идет, и отвечает, как последний нахал. Я, видите ли, и замечания ему сделать не могу. Как вам это нравится, а? Если он не перестанет валять дурака, продам его мяснику…
— Мяснику? — переспросила Дельфина. — Зачем это?
— Что за вопрос? Да чтобы его просто-напросто съели!
Дельфина зарыдала, а Маринетта запротестовала:
— Съесть белого вола? Но я не согласна.
— И я, — заявила Дельфина. — Не есть же его за то, что у него плохое настроение, или за то, что ему грустно…
— Может, его надо было утешить?
— Конечно! Во всяком случае, есть его никто не имеет права!
— И его не съедят!
Поняв наконец, в какую опасную историю они втравили своего друга, девчонки разбушевались: стали топать ногами, кричать и подняли такой рев, что отец сердито заорал на них:
— Тише вы, болтушки! Такие дела девчонок не касаются. Упрямый вол годится только на мясо. Если наш не исправится, его съедят, как он того и заслуживает!
Но едва девочки вышли, отец сказал матери, смеясь и уже совсем беззлобно:
— Послушать их, так пусть вся скотина подыхает от старости… А что до белого вола, так его еще долго не продашь: он сейчас такой тощий, что за него много не возьмешь. Кстати, не мешало бы узнать, с чего это он все худеет. Тут что-то не так.
Тем временем Дельфина и Маринетта побежали в хлев предупредить несчастного о том, что ему грозит.
Белый вол как раз зубрил грамматику. Увидев их, он закрыл глаза и без единой ошибочки выпалил очень трудное правило образования причастий.
Но Маринетта отобрала у него учебник, а Дельфина бухнулась перед ним в солому на колени:
— Миленький, похоже на то, что, если ты не перестанешь борозду кривить и папе дерзить, тебя продадут.
— Какая разница, девочка? На этот счет я совершенно согласен с Лафонтеном: «Хозяин — вечный враг наш».
Малышки нашли, что это неблагородно с его стороны. Уж с ними-то ему должно быть грустно расставаться.
— Видите, какой он стал, — заметил Рыжий. — Что ему теперь родственники, что друзья!
— Какая мне разница? — снова заговорил Белый. — Может, на новом месте меня даже будут больше ценить.
— Бедный, — сказала ему Дельфина, — тебя же продадут мяснику.
— И съедят, — добавила Маринетта, обиженная его неблагодарностью. — Тебя съедят, а мы будем виноваты, потому что дали тебе образование, а оно — тут никуда не денешься — тебя испортило. Если не хочешь, чтобы тебя съели, немедленно забудь все, что выучил.
— Я же говорил, что волам это ни к чему, — вздохнул рыжий вол, — но меня и слушать не стали.
Белый посмотрел на своего напарника сверху вниз и сухо ответил ему:
— Да, я презрел ваши советы, как презираю их и сегодня. Знайте, что я ни о чем не жалею и забывать что бы то ни было отказываюсь. Мое единственное желание, единственное стремление — учиться еще и учиться всегда. Погибну, но не отступлю.
Рыжий вол вовсе не рассердился на него, а дружески сказал:
— Если ты умрешь, знаешь, мне будет очень грустно.
— Да, да… Все так говорят, а на самом деле…
— Не говоря уже о том, — продолжал Рыжий, — что и тебе несладко придется… Однажды в городе я проходил мимо мясной лавки и видел там быка со вспоротым брюхом, подвешенного за ноги. А голова его лежала отдельно на блюде. С него содрали шкуру, и мясник ножом отрезал куски мяса от его окровавленной туши. Вот до чего и тебя может довести образование, если вовремя не спохватишься.
Белому совсем расхотелось умирать, и он уже был вполне согласен с девочками, хотя для виду все еще артачился.
— Понимаешь, — говорили они ему, — супрефект не имел в виду волов. Если бы мы как следует подумали, то научили бы тебя играть в разные игры: в горелки, в кошки-мышки, в салочки, в куклы, в прятки…