— И что?.. Марианна согласилась? — не утерпев, воскликнула Абель, едва ли не хлопнув в ладоши и не спуская с бесстрастного лица ведьмы пытливого взгляда ярко-голубых глаз. Она видела, видела все: и старого жадного графа, и прелестную юную девушку, и жизнерадостного и жизнелюбивого, однако падкого на красоту и веселье короля… И картинка эта в голове требовала немедленного разрешения.
— Девушка отказалась, Ваше Величество, — выдержав паузу, негромко промолвила женщина, найдя черными в этой темноте глазами лицо юной королевы. — Отказалась, хотя и прекрасно представляла, какую выгоду это может принести ей самой и ее семье. Отказалась, хотя и понимала, что в этом случае отец откажется от нее, лишит наследства и навеки запретит появляться на своем пороге.
Несмотря на тепло, витавшее в комнате, Абель почувствовала, что дрожит.
— Но… но…
— И он действительно это сделал. Граф был в ярости, в чистейшей огненной ярости, которую не замедлил направить на свою единственную дочь. И навсегда отказал ей в доме.
Девушка почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза — медленно, но неотвратимо.
— Что же стало с ней? — «Главное, не показать, что голос дрожит», — взмолилась она. — «Я королева, а королевы не плачут!»
— А вот этого я не могу Вам в точности сказать, Ваше Величество, — женщина посмотрела на королеву, едва заметно улыбаясь — хотя улыбка эта была скорее печальной, а темный взгляд ведьмы прожигал насквозь и насквозь видел, срывая покров тайны вместе с кожей, глядя в самые недоступные и неприступные уголки души. — Одни говорят, что она нашла работу у каких-то простолюдинов — даже без зарплаты, просто за несколько крох еды и прогнившую крышу над головой, а когда истекли дни ее жизни, нашла свое упокоение в общей могиле на общем кладбище.
— А другие? Что говорят другие? — едва слышно прошептала Абель, глядя на неумолимую лесную гостью так, как кролик грызун глядит на змею, готовящуюся заглотить его целиком, — она чувствовала, что только то, что скажет сейчас ведьма, способно уберечь ее от слез — или же, наоборот…
Ведьма посмотрела на нее долгим взглядом, будто бы испытывая лишний раз, и лишь затем ответила.
— Другие, Ваше Величество, говорят, что девушка эта вышла замуж за простолюдина, наемника на службе одного герцога. Говорят, их брак был вполне удачен. Большое хозяйство, дети…
— Но… он был заключен по любви? Она была счастлива?
Женщина чуть заметно усмехнулась краем губ.
— Счастье — вещь весьма и весьма относительная… как и, впрочем, любовь. В отличие от боли и чувствам ей подобным — тут уж все заведомо ясно. Однако если Вас это интересует, то да, если можно верить показаниям нескольких десятков людей… (а такие показания еще более относительны, чем даже и счастье) то да. Она была счастлива.
Девушка с облегчением почувствовала, как горечь боли отливает от ее сердца, разжав свои смертоносные объятия.
— Но зачем… зачем она пошла на все это, хотя и понимала, какая ей выгода от союза с королем? — сбивчиво выпалила юная королева — зрачки ее потонули в омуте волнения. — Из-за чести?
— И из-за нее тоже. Что мы без чести, в конце концов? Существа без морали и принципов, даже и, по сути, без характера, без стержня, который в жизни абсолютно необходим, если не хотите, чтобы Вами помыкали как и когда угодно. Но главным образом она пошла на это из-за любви. Марианна всегда считала, что любовь не может возникнуть с первого взгляда — с первого взгляда может возникнуть лишь притяжение, которое потом в нее перерастет. Но, чтобы полюбить, нужно узнать человека, и узнать хорошо. Чего никак не мог сделать молодой король за одну ночь. Кроме того, любят не за внешность — а Эдуард при своем признании и желании опирался именно на нее. Любят за характер, за какие-то принципы и убеждения, за улыбку, в конце концов! Но только не за внешность…