– И ум? – хмуро добавила Дженна.
– Ты тоже ощутила это? – девушка подняла на чародейку свои золотисто-янтарные глаза. – Охотники объявили, что мы безумные прислужницы какого-то зверя! И их слова вдруг обрели истинность! Клянусь, я ощутила, как схожу с ума… Как вспомню… – она тряхнула волосами. – Этот ужас до сих пор затмевает даже горечь потери… Моей деревни больше нет! Моих сестёр сожгли или поработили! Я не знаю, что случилось с малышками Мей и Гуи! Что стало с бабулей Си! А что я? О, как же я злюсь на себя! Я допустила слабость!
– Ты осталась жива, и ты не в клетке, – тихо напомнила Дженна. – Впрочем, как и я…
Калоска была невысокой, узкоплечей, тонкой, как тростник, но с круглым скуластым личиком. По-детски нежные черты лица Иссаи напоминали Дженне химхонцев в мире Сет. Те тоже были потомками фей. Если волшебный народ мог перемешаться с людьми, почему этого не сделать волшебной лисице-оборотню?
Иссая выглядела как минимум лет на пять младше своего возраста. Только грубоватый, иссушенный дымом голос и строгий взгляд под густой прямой чёлкой выдавали в ней подростка, оставившего беззаботное детство.
В воздухе разлилось пение цикад, и повисло напряжённое молчание. «Почему ты, чародейка, не помогла этим женщинам? – слышала Дженна в подступающих сумерках голос собственного чувства вины. – Как смогла горстка мужчин одолеть древних потомков волшебного создания? Что за магия пряталась на дне их фляг?»
Чародейка размышляла молча, не желая задевать болезненную тему. Иссая всё расскажет ей сама. Может, чуть позже.
– А ты, значит, пришла с Севера? – после долгой паузы спросила ведьма.
– Не совсем, – призналась Дженна, решив отвлечь свою спутницу от тягостных мыслей увлекательным рассказом. – Ты знаешь, что этот мир не единственный?
– Я знаю, есть царства людей и царства духов, – произнесла девушка.
– Всё верно, но и таких миров – планет, как Сия, очень много, – улыбнулась Дженна. – Однажды один маленький странник сказал мне, что их так много, как звёзд на небе! Знай же, что я тоже странница, и я пришла сюда из другого мира.
Золотисто-карие лисьи глаза Иссаи загорелись, и улыбка почти озарила кругленькое лицо девушки.
– О, так ты у нас впервые! А расскажи мне о своём мире? А я в ответ расскажу тебе о нашем…
– Договорились, – согласилась Дженна. – Тот мир, из которого я явилась, называется Сет. Его создал, соединил осколки миров величайший из магов…
Драконица говорила, пока не стемнело. С заходом солнца Дженну вновь одолел озноб. Иссая взялась следить за костром, а чародейка погрузилась в свои воспоминания.
Чтобы удержать сознание от тьмы беспамятства, она думала о величайшем из магов и искуснейшем соединителе миров. Глядя в ночное небо, девушка вспоминала его глаза, тонкую, но такую добрую улыбку и голос… Этот голос будто снова повествовал ей о звёздных туманностях и мирах, как только что сама она рассказывала юной ведьме.
«Прощай, душа моя… Моя прекрасная вольная пташка, моя сильная и смелая драконица», – слышала Дженна голос учителя.
Незаметно, словно вечерний туман, видения сгустились и окутали разум чародейки. Пред её взором вырос Сет. Прекрасная планета, «Женщина», быть может, главная возлюбленная Катана, сотворённая им из осколков, засияла всеми красками.
Уходя из Сет, Дженна на миг остановилась. Она ждала, что учитель подарит ей прощальный взгляд, улыбку… Но маг не обернулся. Широкие браслеты сомкнулись на его запястьях, в тишине звякнули цепи. Последнее, что она увидела на границе мира Сет, – высокие тени стражей, окруживших Катана.
Тяжёлая удушающая волна витали разливалась по междумирью. Её глухой звон приводил ум в смятение, а сердце в ужас, заставлял бежать прочь! И Дженна бежала.
Не ожидая больше ничего, она отвернулась и устремилась вдаль. Устало скруглённая спина учителя и ржаво-красный металл кандалов на его чёрных руках – последнее, что ей запомнилось.
Запомнилось ли? Цепи и браслеты стражей – как она могла забыть тот едкий привкус самого бессилия? Бессилия чувств, бессилия ума, воли, порывов, вдохновения… Некая субстанция, словно могучая хватка, выжимала из тонких сфер саму мелодию Творца!
Это была не жуткая сила Врага, который жаждал витали живой воды, но что-то очень близкое к ней… Что-то, что некие создания – стражи – поставили на службу себе. Они использовали это нечто, как оружие против последователей безымянного пожирателя миров.
Стоит ли удивляться? На любой войне меч поднимают против меча. Противостоящие стороны мнят себя единственно правыми. Но часто тот, кто смотрит на бой со стороны, не видит между ними разницы.