— Но кто вы такой? — снова спросил Эжен.
— Меня зовут Доктор Тондресс, я помогаю тем, кто нуждается в моей помощи столь же сильно, как ты сейчас.
— И вы можете спасти мою Лилиан и нашего малыша? — с надеждой спросил Эжен.
Доктор кивнул и, не отвлекаясь больше на разговоры, принялся за дело. Он достал из сумки зеркало, подошёл к окну и, открыв плотные жалюзи, поймал солнечные лучи.
— Ну-ка, подсоби мне, дорогой папочка, — обратился он к Эжену, и тот послушно подошёл к нему и взял зеркальце в руки. — Подержи вот так немного.
Доктор ловил солнечные лучи, отражённые зеркальцем, и сплетал их причудливым образом. Он надел их на руки, словно перчатки и коснулся большого живота Лилиан. Эжен подошёл ближе, оставляя зеркальце рядом с сумкой. Он понимал, что сейчас происходит нечто важное, и от этого зависит жизнь его жены и сына, потому не вмешивался и, кажется, даже затаил дыхание, пока яркий свет перетекал с рук Доктора Тондресса на Лилиан и будто растворялся в ней.
— Ох и солнечный же получится мальчишка! — усмехнулся Доктор себе под нос.
Когда солнечные перчатки на его руках полностью исчезли, он бросился к сумке и принялся торопливо смешивать в кувшине содержимое множества пузырьков, и сквозь прозрачные стенки Эжен видел, как смесь переливается всеми цветами радуги.
— Что это такое? — спросил он, когда Доктор, закончив, вернулся к Лилиан.
— Это волшебное лекарство, друг мой, — ответил Доктор Тондресс и осторожно влил его в рот молодой женщины. — В основе живая вода, немного экстракта цветка Златоглазки, которая растёт только на дне одного-единственного озера и расцветает один раз в году, когда солнце в зените напоит её своими лучами — сложно найти более мощное средство для таких… хм… случаев. И выжимка из Пустынного корня — он придаёт сил и укрепляет здоровье. И ещё кое-что, по мелочи.
— И это поможет? — Эжен всё ещё сомневался в волшебной силе эликсира и самого Доктора — может, думал, что спит и видит сон.
— Смотри сам, — Доктор улыбнулся и указал рукой на Лилиан.
С изумлением и радостью Эжен увидел, как краска возвращается в лицо Лилиан и оно приобретает привычные мягкие черты, наполненные спокойствием и умиротворением. Эжен положил ладонь на живот жены и в тот же момент почувствовал, как малыш толкнулся изнутри.
Тут же всё вокруг снова пришло в движение: зашумела вода, запищали приборы, затикали часы, один из врачей завершил начатый шаг, а другой вскрикнул изумлённо, когда в одно мгновение показатели на приборах пришли в норму, а сама Лилиан глубоко вздохнула и открыла глаза, счастливо улыбнувшись мужу. Эжен хотел поблагодарить Доктора Тондресса, но тот исчез бесследно.
Конечно, врачи в больнице не знали и не могли знать о визите Доктора Тондресса, но отпустить просто так пациентку, исцелившуюся столь чудесным образом, они не могли. Поэтому Лилиан осталась там до самого момента, когда малышу предстояло самостоятельно появиться на свет. Её перевели в удобную отдельную палату, и Эжен, навещавший её каждый день, конечно же рассказал, кто на самом деле помог им. Лилиан, к его удивлению, поверила сразу же и кивнула.
— Ты знаешь, любимый, а мне казалось, будто кто-то красивую колыбельную мне пел, — она на мгновение задумалась, а потом светло улыбнулась и напела: — Баю-бай, баю-бай, засыпай поскорей… Так хорошо стало, спокойно и умиротворённо…
В положенный срок у них родился здоровый малыш. Врачи в больнице продолжали удивляться этому случаю, а молодые родители смотрели на ласковое солнышко в глазках и улыбке сына и мысленно благодарили Доктора Тондресса за чудо, которое он сотворил для их семьи.
Малышка Жюли замолчала, и девочки, впечатлённые рассказом, тоже не нарушали тишины.
— Значит, если бы не Доктор, Патрик бы… — наконец заговорила Даня, но так и не смогла закончить фразу.
Жюли кивнула.
— И потому он относится к Доктору, как ко второму отцу, — она улыбнулась и поднялась. — А теперь ложитесь спать, дорогие.
— Подожди! — встрепенулась Кло. — Ты же сказала, что Патрик сам нашёл Доктора, когда стал взрослым. Расскажи нам, как он это сделал?
— Да, да, Жю! — поддержали её подруги. — Расскажи, ведь ещё светло совсем!
Жюли сдалась и села на место.
Пока Патрик был маленьким, Лилиан и Эжен рассказывали ему на ночь удивительные сказки про Доктора Тондресса, которые придумывали сами: им хотелось, чтобы малыш знал, что волшебник существует и помогает тем, кто нуждается в нём. Мальчику эти сказки очень нравились, и каждый вечер он, переодевшись в свою пижаму, умывшись и почистив зубы, бежал в спальню родителей, уютно устраивался между папой и мамой и слушал новую сказку.
Самой большой мечтой маленького Пата было встретить Доктора Тондресса и вместе с ним отправиться в далёкое и увлекательное путешествие. Когда он говорил о своей мечте родителям, в его глазах будто загорались солнечные искорки, а Лилиан и Эжен улыбались в ответ и говорили: «Когда ты вырастешь, быть может, Доктор возьмёт тебя с собой!»
Но время шло, Патрик рос, а Доктор Тондресс так и не появился, и мальчик поначалу обижался на удивительного волшебника, а потом начал забывать о нём. Лишь золотые солнечные искорки в открытом взгляде и искренней улыбке напоминали о вере в чудо, но и они загорались всё реже и реже. Другие дела становились важнее: друзья, школа, первая любовь, институт в новом городе, работа. Детским сказкам не нашлось места в его взрослой жизни — они так и остались где-то в далёком-далёком прошлом вместе с поломанным трехколёсным велосипедом, содранными коленками и старым плюшевым котом с колючими проволочными усами.
Но однажды Патрик приехал навестить отца и мать, и Лилиан сказала ему:
— Сынок, мы с отцом хотели разобрать старый книжный шкаф — в него уже не помещаются все наши книги. Старый разберём, новый на его место поставим, все книжки своё место займут — вот и славно будет! Поможешь нам?
Патрик, конечно же, не стал отказываться. Войдя вместе с отцом в комнату, где стоял большой книжный шкаф, он присвистнул: книг действительно было очень много, а те, что не влезли в шкаф, лежали сверху, и на полках возле телевизора, и в журнальном столике, и даже просто так, на полу.
— Что ж, дело мастера боится! — сказал Эжен — это была его любимая поговорка, и он частенько повторял её.
До самого вечера отец и сын разбирали и сортировали книги по названиям и авторам, чтобы потом, когда книжка вернётся в новый шкаф, её было легче найти. Старые и потрёпанные книги они складывали отдельно, чтобы потом отдать мастеру: тот выправит переплёт, вклеит выпавшие странички, нанесёт краской название — и книгу снова можно будет перечитывать, сколько пожелаешь.
Внезапно внимание Патрика привлекла небольшая книжка, покрытая пылью — это было удивительно само по себе, потому что в книжном шкафу родителей не водилось ни пыли, ни плесени. Пат легко подул, и из-под слоя пыли проступили позолоченные буквы.
— «Волшебные сказки», — прочитал Патрик вслух. — Пап, что-то я не помню у вас этой книги. Откуда она?
Эжен посмотрел на корешок поверх очков и развёл руками: он не помнил тоже.
— Ничего, потом покажем её Лилиан, она уж наверняка знает, — сказал Эжен и вернулся к ещё не разобранным книгам.
Патрик кивнул, соглашаясь с отцом, и хотел положить книгу сказок обратно, но она то и дело притягивала его взгляд, дразнила блеском золотых букв и необычным узором переплёта: красивые буквицы и загадочные символы сплетались вместе, прятались друг за друга, выглядывали из-за крупных цветов — казалось, они вот-вот расскажут какую-то невероятную тайну.
Пат открыл книгу наугад и сразу же увидел знакомое имя: Доктор Тондресс. Он вспомнил истории, которые рассказывали родители перед сном, и улыбнулся: что ж, ничего особенного, сказки как сказки.
Но тут произошло невероятное: слова пришли в движение, сбились в кучу и вновь рассыпались по странице, складываясь в рисунок. Патрик зажмурился и мотнул головой, но удивительный рисунок никуда не исчез, напротив, стал ещё отчётливее: по дороге, уходящей к горизонту, четыре чудесных крылатых коня весело катили дилижанс, колёса скрипели и будто напевали незатейливую песенку. Возница, сидящий на козлах, обернулся, приподнял шляпу в знак приветствия и улыбнулся Патрику. Он чуть тронул вожжи, и кони, раскинув крылья, взлетели и скрылись с глаз, оставив за собой лишь чистый лист бумаги.