Арсений направился к палатке, вытащил дневник.
«Вчерашние опыты зафиксированы, кроме последнего. — Он принялся листать тетрадь. — Так, ага, вот. «18.00 — Дед водил на Ползающую топь. Полная неудача. Никакой топи не обнаружил. Нил Степанович спокоен, говорит, на то она и ползающая. Может, уже где в другом месте. Васька с ним поругался. Дед обиделся. Эстэлу выговор, ужин без сладкого. У деда просил прощения. Тем более, что топь эту я видел, когда ходил один. Непонятное явление! Трясина — не трясина, а не обойдешь. Что характерно, занимает она, судя по всему, достаточно локальный участок, однако моя попытка обойти ее не удалась. Когда стоишь перед топью, визуально кажется, что размеры ее совсем невелики, правильный круг метров двести в диаметре. Справа и слева вполне обычный лес. Прошел около километра вправо, а когда двинулся к Большому Камню, опять угодил в топь. Полное ощущение, что она ползет за мной. Живая гать не появлялась, вынужден был вернуться.
20.00 — Ужинали вместе с Нилом Степановичем Дед рассказал занимательную легенду. Васька особенно интересовался Емельяновой ловушкой. Дед не советовал туда соваться без крайней необходимости.»
На этом записи вчерашнего дня обрывались.
«Что там было вчера после ужина? После ужина мы с Эстэлом ходили проверять эффект саморазворачивающихся дорог. Так и запишем. — Арсений достал ручку. — «21.00. — Ходили с Эстэлом по саморазворачивающимся дорогам. Никакого эффекта. Дед говорит, что дорога выводит в то место, куда стремишься. Настойчиво думал о том, как бы вернуться к Черному озеру. К Черному озеру не вернулись, вышли к Большому Камню. Очевидно, эффект наблюдается при более сильных эмоциях, или происходит на уровне подсознания. Ползающей топи не встретили. Васька, глядя на меня, ржал как конь». Вроде все. — Арсений закрыл дневник, глянул на часы. — Однако, француз разоспался, как будто на курорт приехал. Сейчас я тебя разбужу». — Он зачерпнул кружку воды, стараясь не шуметь, подошел к Васькиной революционной палатке, отодвинул полог и замер. Эстэла в палатке не было. Арсений внимательно осмотрел спальный мешок, как будто Васька мог в нем спрятаться, отошел к костру. Какое-то нехорошее предчувствие кольнуло его. Лес неуловимо изменился, словно стал чужим. Озеро, до этого ласковое, почернело, оправдывая свое название. Арсений ощутил неудобство, растерянно огляделся по сторонам.