— Не знаю.
— Так не бывает, — вмешалась Подруга.
— Ты знал, где я?
— Нам сказали.
— А еще что ты знал?
— Лучше будет, если мы встретимся в другой раз, — встал неожиданно Друг. — Сам понимаешь, мы не можем с тобой встречаться. Нам сказали.
— Нам сказали… — медленно повторил Мирон, сдерживая нарастающую злость. — Спасибо за угощение.
Он поднялся, изможденный, высушенный и Школой, и Лесом, внимательно посмотрел на плотного, холеного Друга: бакенбарды, лысина, просвечивающая сквозь тщательно приглаженные редкие волосы. Перевел взгляд на крашеную Подругу, вспомнил подрагивание ее зада при походке, ее «было так чудненько», глазки, забегавшие при виде нового мужчины и ставшие цепкими при упоминании о Школе. «Ни черта вы не знали, иначе не пустили бы и на порог!»
— Я уйду, — сказал он с отвращением. — Не бойтесь.
— Мы не боимся, — встрепенулся Друг. — Просто нам нужен ребенок.
Да, он им нужен, понял Мирон. Это ведь их шанс попасть на Острова. И если повезет, не один раз. Ради Островов они на все готовы. И когда он уйдет, они сплетутся, всхлипывая от наслаждения, чтобы появился ребенок, который откроет им дорогу к другим удовольствиям и благам. Он закрыл глаза.
— Вам плохо? — послышался участливый женский голос.
— Нет! — резко ответил Мирон. — Великолепно.
«Петюнчик — величайший шут современности. Бесплатные представления по утрам. Длятся только одну неделю. Спешите посетить их. Спешите увидеть Петюнчика. Частый гость Островов — Петюнчик — у нас».
Мирон покосился на очередную рекламу, машинально потянулся к карману, пересчитал мелочь. Дня на два хватит. До Школы он не задумывался, достаточно ли денег, в Школе таких забот и подавно не возникало.
«Бесплатные, так бесплатные. Мегаполис тем и хорош, что на каждом шагу предлагает развлечения… Осел! — обругал он вдруг себя. — Шут — вот к кому следовало идти с самого начала. Только он любит поспать и сейчас наверняка в постели. А разбудить его — безнадежное дело… Придется взглянуть на Петюнчика».
Зал был почти пустым. Клевало носом несколько стариков и старух, целовались немногочисленные парочки. Мирон пробрался ближе к сцене. Низкорослый, широкоплечий Петюнчик с размалеванным розовым лицом тяжело шлепался, взвизгивал, острил. Многое Мирон не понимал — сказывалось долгое пребывание в Школе. Доступное не вызывало улыбки.
— Нам сказали, — услышал он за спиной и вздрогнул. Донеслось сопение, звуки короткой схватки. Мирон торопливо оглянулся, но увидел лишь спины удивляющихся людей. Он почувствовал частое, гулкое стучание сердца и медленно расслабился. «Спокойнее! Не за мной». Сквозь слой грима проглянуло бледное лицо Петюнчика. Губы его судорожно подергивались, он то и дело облизывал длинным языком раздвоенный кончик носа. Где-то в стороне раздался задыхающийся смех.
«Молодец, Петюнчик!» — прошамкал проснувшийся старичок. Мирон встал и направился к выходу. «Плохо, нервы совсем расшатались. Скорее к Шуту. Одному в городе долго не продержаться».
По улицам ветер гнал оранжевые листья. «Скоро осень, — он вышагивал вдоль стен монастыря. — Совсем не подарок в моем положении. — Сплюнул, вспомнив слова Друга «в твоем положении». Дрянное оно, ничего не попишешь. Год с лишним просидел в Школе, сбежал оттуда, домой вернуться не могу. Но все образуется. Как-никак, я сотрудник Высшего класса, а таких в городе немного. Главное — начать действовать, тогда можно будет вернуться к прежним занятиям. Проблем в истории науки предостаточно, на мой век хватит».
— Батюшки, Мирон. — Шут обрадованно схватил его за руку и втащил в прихожую. — Вот уж кого не ждал! Ты откуда?
— Из Школы Седьмого дня, сбежал.
— Сбежал? — Шут изумленно поднял кустистые брови. — Не смеши, дружище.
— Это правда…
Мирон не стал ходить вокруг да около, чтобы не возникало недоразумений. Пусть Шут сам выбирает, что ему по душе.
— Ты долго будешь торчать у входа? — поинтересовался Шут.
«Хороший он парень», — с теплым чувством подумал Мирон, проходя вглубь квартиры.
— Голоден?
— Нет, перехватил у Друга.
— Кто посмел опередить меня?!
— Вместе работали. Сейчас предложил прийти в более подходящее время.
— Бывает… И чем он потчевал?
— Напитком.
— Фу! — Шут негодующе замотал головой.
— Ты такой же, — улыбнулся Мирон.
— Я угощаю дичью, медом, пивом. Устроим роскошный завтрак. Располагайся как дома. Душ, ионизатор — в твоем распоряжении. А я займусь угощением. — Шут сделал неуловимое движение, и в кармане Мирона что-то шевельнулось. — Мой подарок.