У Сени при виде этой компании неприятно засосало под ложечкой и заныло в животе. Он запнулся на пороге о какой-то ящик, с грохотом пролетел оставшиеся метры до стола и, кое-как поймав равновесие, вдруг совершенно уж некстати осипшим голосом спросил:
— Можно?
Однако, никто, кроме седого в треуголке, не обратил на его шумное появление внимания. Отложив газету, «бровастый» поинтересовался:
— Не зашибся? Чего тебе, сынок?
— Я… Пенкин, Сеня. То есть, Семен Иванович. Кстати, имею н-направление. Вот…
— А-а, новый прораб! — почему-то обрадовался седой и зычно скомандовал: — Братва, па-адъем! — затем ловко выдернул ногой из-под стола табуретку, обмахнул ее рукавом и пригласил. — Милости просим, располагайтесь.
На ватных ногах Пенкин прошагал на свое новое место во главе стола, сел, положил перед собой заветную тетрадь, придвинул поближе разбитый телефон и достал, наконец, новенькую «Мицубиси». Братва с любопытством наблюдала за манипуляциями начальства. Пауза затягивалась, и Сеня, собравшись с духом, не поднимая глаз, хрипло произнес заготовленную накануне фразу:
— Разрешите объявить первую планерку открытой. Гм-м!.. — многозначительное «гм-м» должно было придать речи необходимые случаю вескость и солидность. — Нужно обсудить план демонтажа дома номер тринадцать по улице Береговой.
— Да чего там обсуждать, язык мозолить! — смуглый парень лихо сплюнул, и «бычок», описав дугу, вылетел за порожек вагончика. — Снести к дьяволу — и баста! Перекрытия выбить, а коробку тягачом сдернуть.
— Не шеборши, паря, — одернул товарища седой. — Не лезь поперек батьки в пекло. Семен Иванович, давайте наперед познакомимся. Все ж таки работать вместе. Моя, например, фамилия Шахов, Николай Андреевич, по специальности бульдозерист. Это — Амир Тагиров, водитель, ас, можно сказать. И — Константин Кринка, наш славный бомбардир, он же и крановщик.
— Очень приятно, — Сеня покраснел, обвел глазами бригаду и еще раз с чувством повторил. — Очень рад! Надеюсь, мы сработаемся, товарищи.
— И мы надеемся, — снова чему-то обрадовался Шахов. — Позвольте ввести вас в курс дела.
— И вводить неча, — встрял рыжий. — Айда, на месте и посмотрит.
— Дельное замечание, — кивнул Шахов. — Одно дело — на бумаге, — он насмешливо покосился на толстую прорабову тетрадь, — а когда своими глазами…
— Гм-м, — Пенкин поднялся, спрятал в портфель тетрадь и, выдержав паузу, раздумчиво произнес. — Что ж, проводите на объект.
Шахов метнулся к выходу, отшвырнул в угол злополучный ящик, дабы начальство еще раз не споткнулось в самом начале своего трудового пути, и ласково предупредил, пропуская вперед Пенкина:
— Семен Иваныч, осторожно! Здесь три ступеньки.
…Вид у дома был и впрямь неказистый: почерневший от старости, осевший набок, подмытый грунтовыми водами. Но о доме заботились: кто-то совеем недавно покрывал шифером крышу, подсыпал завалинку и отмыл до блеска окна. Рядом, прямо на чахлом газончике, подмяв молодую березку, разлаписто стоял гусеничный кран с привязанным к тросу внушительным чугунным шаром — молотом. У покореженного забора, набычась, пристроился обляпанный засохшими комьями дерна, видавший виды бульдозер.
Все остановились, задрав головы на конек крыши, изображавший не то морду, не то хвост какого-то сказочного зверя. Когда-то дом украшала, очевидно, затейливая резьба, судить о которой теперь можно было лишь по нескольким чудом уцелевшим растрескавшимся фрагментам.
— Хибаре этой годов триста, не меньше, — сказал рыжий Костя. — И еще столько же простоит: кедра — вечное дерево! Потемнел, да подмыло его малеха. Так угол поднять можно, пару венцов сменить — всего-то делов! А эти сразу — ломать!.. Мы, мол, тута гостиницу на двенадцать этажей сбацаем. И реставрюги чертовы с имя в одну дудку свистят: обыкновенный, слышь, пятистенок, ценности не имеет, чинить не будем!..
— Осядь, Криночка! — рассердился Шахов. — Не мути воду-то. Там люди поумней тебя сидят, специалисты, соображают, чего надо беречь, а чего — нет!
— Специалисты?!. — задохнулся Костя так, что его огненная борода словно бы побледнела. — Сосунки! Да я…
— Кончай бузить, — хлопнул его по плечу Амир. — Тебе больше всех надо? Как начальство решит, так и будет. Верно, Семен Иванович? — он ехидно подмигнул стоявшему в стороне Пенкину.