Мысли Шута окончательно спутались. Он нерешительно повернул машину в сторону южной окраины.
— Психоватый, поел бы немного. Опять глушишь на голодный желудок.
— Не хочется. Принеси-ка кружку темного пива.
— Нет уж, — запротестовал шинкарь. — Порцию салтисону тебе придется съесть.
— Как знаешь, — рассеяно ответил Психованный. — Пиво не забудь.
— Что за парни были с вами? Длинного показывали по видео.
— Он известный шут.
— Непохож! Грустный, — шинкарь собрал пустые кружки и удалился.
«Шут — известная личность, ты мог его и видеть. А вот Мирон для тебя никто! Ты приятный малый, шинкарь, но кое-что лежит вне твоего понимания. Впрочем, беды в этом нет. Ограниченность всегда в милости».
— Спасибо, — придвинул он запотевшую кружку.
— Пиво холодное. Только что из подвала.
— Сколько с меня?
— Шесть монет.
«Нужно идти к клиентам… Опять будут плакаться полоумные старухи, перезрелые девицы намекать на связь. Ох, и надоела такая жизнь! Но без монет никуда не кинешься. Даже с индексом, включенным в Цивилизацию. Одно хорошо — никто не мешает думать. Думай, пока не опухнешь — Цивилизация все равно не узнает. Только помалкивай о том, куда утащила тебя не в меру пылкая фантазия».
— За столик никого не пускай. Минут через двадцать вернусь.
— Работать? — подмигнул шинкарь.
— Работать… — вздохнул Психоватый. — Чтоб этой работе сдохнуть!
— Не расстраивайся. Я подержу твое место.
— …Мадам, — он галантно изогнулся перед клиенткой, — вашу ручку, пожалуйста.
Рука была пухлой, с длинными искривленными ногтями, и от нее пахло благовониями,
— Хиромантия, мадам, величайшее достижение Цивилизации.
— Что вы говорите? — мадам целомудренно нависла роскошным бюстом над его лицом.
— Именно в хиромантии соединена извечная мудрость природы с мудростью наук Цивилизации. -
— Я так и думала.
Психоватый взглядом еще раз оценил мадам, незаметно осмотрел комнату, вспомнил предварительно собранные сведения и вдохновенно произнес:
— Вы рождены под знаком Тупика и это в сочетании с узором линий на вашей ручке является залогом будущих успехов в интимной жизни.
— Ах! — простонала мадам…
Окончив сеанс, Психованный выписал счет.
— С вас пятьсот монет. Можете внести на мой индекс в банке, можете расплатиться сейчас. Буду очень благодарен, если рассчитаетесь наличными.
— Какой может быть разговор! Я охотно пойду вам навстречу во всех ваших желаниях. Меду не хотите?
— Спасибо, у меня деловое свидание в Лиге астрологов, — поблагодарил он любезным тоном. — Если не возражаете, я загляну к вам как-нибудь в следующий раз. В удобное для мадам время. Вы всегда можете отыскать меня в конторе или дома. — Он протянул визитную карточку.
Мадам расплылась в радостной улыбке.
— Да, чуть не забыл, — небрежно добавил Психоватый. — В ближайшее время я, наверное, уеду на Острова. Месяцев на пять-шесть.
— О-о!
— Нет-нет, вопрос еще не решен окончательно, остались кое-какие формальности. Я счел своим долгом предупредить вас.
— Вы так любезны, — выдохнула мадам, провожая его к выходу. — Отныне я буду пользоваться только вашими услугами!
«Фу! — Психоватый вытер взмокший лоб. — Раз от разу становится труднее выдерживать натиск этих дам. Пока отделался благополучно. Несколько раз не застанет меня дома и решит, что уехал. А через полгода у нее возникнут новые заботы… — Он медленно зашагал в сторону шинка. — Пятьсот монет с такой дуры мало… На кой леший мне эти монеты? — с неожиданной тоской подумал он. — Все равно половина уйдет на добычу информации о следующем клиенте, а оставшееся просажу в шинке. Не жизнь, а крысиные гонки. Не выдержишь — выбросят на свалку, скажешь что-то невпопад — отправят в Школу Седьмого дня. Самое отвратительное — не будешь знать кому, в чем не понравились твои дела и мысли. Придут, рявкнут: «Нам сказали» — и собирай вещички. И не убежишь, как Мирон. Телепатическим шоком не владею, другое придумать — лень. Сколько моих замыслов разбила эта проклятая лень! То лень делать, то лень думать. Если и задумывался, то над чем не следовало. Не мог иначе, все куда-то заносило. То в старших группах фантазировать тянуло, то вдруг занялся психологией Цивилизации. Это было самое лучшее время моей жизни. Доступ к обширнейшей библиотеке, полная свобода без забот о завтрашнем дне… Все исчезло! Лишь изредка что-то шевельнется и тут же заглохнет. Изо дня в день сплошная мура: клиенты, бюро, шинок и болтовня отяжелевшим от пива языком. Потому, наверное, и не трогают, что лишь болтаю, на действия не способен. Был бы к нему расположен, встретился бы с Сотрудником не в городе, а в Школе. Думаю, он многих моих друзей встретил там. — Все они рано или поздно слышали: «Нам сказали» — и исчезали из Мегаполиса. Один я еще прыгаю, занимаясь «благородным» делом предсказания. Блевотина — не жизнь! А вырваться не могу… Сейчас вот приду в шинок, напьюсь пивом, чтобы к вечеру ничего не соображать. Так лучше, спокойнее».