Человек начинается с детства. Умные люди это давно поняли и с самого первого шага они внимательно следят за тобой. Уж они позаботятся, чтобы в нужное время ты направил свое воображение на слепое исполнение чужих замыслов. И зовут этих милых, умных, внимательных людей или Великими Кормчими, или их Советниками, или еще как-нибудь — неважно. Они и сами не стремятся к известности. Безымянность — основа стабильности! Во имя стабильности повинуйся словам «нам сказали», наступай на горло своему воображению. Тогда к тебе придет все-все, столь необходимое для «должного» уровня. Заплати за это всего лишь одной мелочью, пустяком — человеческой фантазией.
— Он был моим учеником.
— В младших классах, — уточнил Психоватый. — Ты ведь не знаешь, что произошло с ним за годы после окончания Школы.
— И все же непонятно, какая взаимосвязь между учителем Ханом и Великим Кормчим.
— Единственное упоминание о Кормчем я встречал лишь от Аналитика, — сказал Мирон, — а он в Школе.
— Ты мог неправильно понять старика, — произнес Нума.
— Я не ошибся. Речь шла о Кормчем.
— А как же Источник? — тихо спросил Шут. Мирон с жалостью посмотрел на друга.
— Мы так мало знаем о начальной стадии развития Цивилизации.
— Может статься, что именно с Кормчим связано создание Источника, — предположил Психоватый.
— Мой пращур создавал Источник.
— Шут, у вас великие предки, — поклонился Психоватый, — но они не ведали, что творили. Кормчий мог быть уже тогда. А кончилось все это Школой Седьмого дня.
— Аналитик не может бежать? — заговорил молчавший Нума.
Мирон с сомнением пожал плечами.
— Старик слаб, Миражи отнимают много сил.
— В Школе могут быть другие, слышавшие о Кормчем.
Мирон заинтересованно взглянул на лесника.
— Но до них нужно добраться.
— Ясь, — обронил Мерик.
Мирон вспомнил Школу: неожиданности, подстерегающие на каждом шагу, Мираж, способный уничтожить человека в мгновение ока, — и содрогнулся. Впутывать малыша в столкновение? С другой стороны, никто из взрослых, сидевших в хижине Нумы, не был способен на то, что мог этот мальчик.
— Имеем ли мы право? — спросил Шут.
— Да, — с ожесточением произнес Мерик. — Потому что это делается ради него самого. Если мы не узнаем всего о Кормчем, не начнем с ним борьбу, что ждет Яся? Шинок, где он будет глушить тоску в мёде и пиве? Безрадостная обработка чужих идей и подспудное желание творить самому?
— Мерик, я рад, что ты осознал это, — сказал Мирон. — Но Школа — такое, о чем не имеешь ни малейшего представления, живя в городе.
— Именно поэтому мы должны рассчитывать на мальчика, — сказал Психоватый. — Цивилизация породила Яся, и только ему под силу освободить взрослых мечтателей и фантазеров от Школы.
— Мне думается, — проговорил Нума, — что в условиях Школы, как рассказывал о них Мирон, найдутся взрослые, способные делать то же, что и Ясь. Только они не подозревают об этом.
— Это невозможно.
— У них нет времени на свободное мышление, — настаивал на своем Нума.
— Это означает, что Ясь должен принять на себя весь удар Миражей. Лишь тогда выявятся нужные люди. И они помогут ему разрушить Школу, — произнес Психоватый.
— Учитель, я придумал новую сказку, — Ясь возбужденно подергал Мерика за рукав. — Пойдем, покажу.
— Ясь, ты выполнишь мою просьбу? — спросил Мерик.
— Мы же с тобой друзья!
— Нужно придумать еще одну сказку. Сейчас я тебе расскажу какую. — Кивнув головой, Мерик с мальчиком направились к выходу. Все с надеждой смотрела им вслед.
— Пойдем на свежий воздух, — предложил Нума.
— Мне думается, мы скоро двинемся в путь. — Нума бросил внимательный взгляд на выход.
— Чем быстрее, тем лучше, — сказал Психоватый.
Мирон согласно кивнул головой.
Фантасты представляют прозаика Владимира Акутина