- А мы куда? - нисколько не удивляясь его внезапной активности, спросила Настя.
- Гулять!
Перед входной дверью он туго завязал ей глаза, а потом легко поднял на руки и вынес на улицу. То, что она оказалась на улице, стало понятно сразу: в нос ударил свежайший морозный воздух конца ноября с едва уловимыми ароматами промёрзшего дерева. Бераак, ругаясь, стащил с её глаз повязку. Настя, ёжась подняла глаза к ночному небу и замерла. Бесконечная чёрная синь с белыми искрами звёзд будто взлетела с земли. Девушка вдруг покачнулась и чуть не упала, когда небо резко поехало перед глазами, а ноги дрогнули от слабости. Бераак больно сжал ей плечи, помогая устоять.
- Хватит на сегодня, - угрюмо сказал он. - Завтра выйдем и постоим подольше. Но сегодня ты должна провести ритуал. Иначе я больше тебя сюда не выведу!
Учащённо дыша, боясь, что за сутки ей больше не глотнуть этого прекрасного воздуха, девушка позволила снова повязать тряпку на свои глаза и отнести себя в подвал.
И только в спальне, где отдыхала после проведённого-таки ритуала, додумалась и принялась отчаянно ругаться сама с собой: “Ты же была на поверхности! Почему ты никого на помощь не позвала, дура?!” И отчётливо сознавала - почему. Наслаждение от свежего морозного воздуха, от созерцания неба, от взгляда по сторонам, которые не были закрыты преградами в виде стен, перекрыло все давние мысли о побеге. “Ничего, - уговаривала она себя. - Он обещал и завтра меня вывести. Значит - время ещё есть!”
Дни покатились с новой частью обыденного ритуала: каждую ночь Бераак выводил Настю наверх, и она жадно всматривалась в окружающий её ночной мир. Но… не звала на помощь, как хотела. Три дня прошло, прежде чем она поняла. Нет в живых Ристерда. И ей не хочется туда, где кипит жизнь, но нет единственного человека, с которым хочется быть рядом. С некоторых пор любые мысли о Ристерде вызывали у неё слёзы. Горячие и, тем не менее, безразличные. Она оплакивала его, как будто оплакивала собственную жизнь. А как иначе? Он был её жизнью, хотя она только недавно догадалась об этом.
Чай ей продолжали подавать на завтрак. Где-то внутри она уже сообразила, что он лекарственный, что он успокаивает её, и даже была благодарна Берааку, что не может выплакать по-настоящему своё горе. Оплакать Ристерда.
После третьей недели в темнице она перестала отдавливать чёрточки на странице книги. Безразличие засело так глубоко, что она порой чувствовала себя исполнительной машиной. Больше не протестовала против проведения ритуалов и бездумно наслаждалась кратковременными выходами в открытый мир…
Проведя очередной ритуал и поняв, что наверху скоро утро, Настя неохотно поужинала - привычно в одиночестве, без Бераака. И прошла в свою спальню. Села на кровати и уставилась в стену. Пора спать. Правда, сегодня её что-то беспокоило. Но она недавно поняла одну мудрость: в жизни должен быть твёрдый распорядок дня. Так легче жить. Особенно, если скована рамками темницы. Жить от известного события к другому известному событию удобно… Так что она медленно подняла руки, чтобы снять с волос все заколки и начать готовиться ко сну.
Глаза необычно стремительно скользнули к стене слева.
Показалось, что там кто-то появился.
Нарушение её покоя. Уже давно такого не было. Даже склочную Мор заставили покориться для услужения “девицы из темницы”. И та больше неприятных сюрпризов не устраивала. Но что, если… а вдруг? Настя машинально встала и подошла к подозрительной стене. Не хотелось бы вляпаться в нечто грязное…
Но стена была пуста, и она вернулась к кровати. Сняв с волос все заколки, Настя опустила руки и посидела немного, думая о своём завтрашнем дне, известном ей досконально, до мелочи. “Как белка в колесе…”
Краем глаза снова уловила что-то странное с той стеной, но на этот раз не встала, а продолжала следить. Вскоре она поняла, что стена, которую, между прочим, плохо видно из-за свечей, поставленных только рядом с кроватью, время от времени покрывается вертикальными полосами, которые трудно увидеть, потому что они мгновенно исчезают.
Уже озадаченная, Настя снова заставила себя встать и подойти к загадочной стене.
Внезапно полосы заколыхались, а ещё внезапней наполнились цветом и формой, и перед девушкой появился страшно окровавленный Ристерд. Он покачался, напрасно пытаясь улыбнуться разбитыми губами, а потом прошептал:
- Ну и понаставили тут тебе… блоков от нас… Не прорвёшься…
Она бросилась к нему обнять. Вовремя - он закрыл глаза и повис на ней, чуть не свалившейся вместе с ним.
Семнадцатая глава
Но едва девушка укрепилась на ногах, как тело Ристерда отвердело, он перестал опасно пошатываться и давить на неё, стараясь устоять на ногах самостоятельно.
- Всё, всё… - прошептал он. - Не держи меня. Это только в первые секунды, а потом я уже сам… Я и правда не думал, что будет так трудно прорваться к тебе.
- Ты… - не веря глазам, прошептала Настя. - Ты… живой?!
Она погладила его по спине, по плечам. Настоящий. Не бред. Не галлюцинация. Потрогала затылок, заглянула в блестящие глаза, выглядывающие из-под привычно слишком длинных, слишком отросших волос, - и расплакалась, сама прильнув к нему.
А потом поверила - яростно. До потрясения.
- Ты живой! - пробормотала ему в плечо, в которое уткнулась лицом. - Живой!
Пелена странного плывущего состояния, когда ей было всё равно, мгновенно исчезла. Она с удивлением почувствовала, что начала мыслить ярко, и тут же реальность ворвалась в эти очищенные секунды: Настя спохватилась, отшатнулась от Ристерда, всё ещё крепко держась за его плечи.
- Ты ранен! - быстро сказала она, всматриваясь в его лицо с размазанными по нему потёками крови. - Что с тобой и как тебе помочь?
- Я не ранен, - всё ещё шёпотом отозвался он, радостно глядя на неё чуть сверху вниз, и она снова приникла к нему, страшась, что он вдруг вот-вот пропадёт.
- А что с тобой?
- Когда пробивался в твою комнату, сквозь защиту от магии пространства, кровь пошла носом. А когда всё-таки пробился - размазалась по лицу.
- Тогда пойдём, я тебе сейчас лицо вымою…
- Насти…
Он вдруг оглянулся на входную дверь, а когда снова посмотрел на девушку, вопросительно кивнувшую ему, наклонился и коснулся её губ. Она чуть не заплакала, когда это мягкое прикосновение, замершее было на её губах только горячим дыханием, внезапно превратилось в требовательный поцелуй мужчины, который долго и настойчиво искал свою женщину. И нашёл. Ноги не подгибались - Настя с каждым едва уловимым движением Ристерда будто становилась сильней. Выступившие было слёзы высохли, когда она наконец осознала, что вот он - человек, смерть которого она оплакивала. Из-за которого ей было всё равно, останется ли она здесь, под землёй, или выйдет наверх, на свободу.
Поэтому, когда Ристерд неохотно выпрямлся, не спуская с девушки глаз, она хрипловато сказала:
- Не бросай меня здесь.
- Не бросай меня там, - ответил он и снова коснулся её губ, но уже коротко, после чего вздрогнул и снова встревоженно уставился на входную дверь.
- Идём в умывальню, - шёпотом велела она.
Когда она открыла дверь, а он перешагнул порожек и огляделся, Настя услышала его прошелестевший по комнатушке смешок:
- И в самом деле - умывальня…
Они чуть не поссорились - тем же шёпотом. Настя пыталась осторожно протереть его лицо, а он всё порывался брать горстями воду из ковша и просто умыться над тазом. Она уступила, а потом, пока он вытирался, с новым изумлением смотрела на него. Он жив. И он здесь. Невероятно!
- Но как? Как ты остался в живых? Я же видела… - И независимо от неё глаза наполнились жгучими слезами. Никогда не думала, что такое привычное выражение “жгучие слёзы” можно прочувствовать на практике. Но слёзы и впрямь жгли глаза, пока Ристерд не велел ей вытереться тем же полотенцем, которым сушил своё лицо. И она благодарно прижала влажное полотенце к себе, промакивая глаза.
Оглядываясь на дверь, Ристерд быстро рассказывал - вполголоса, благо дверь всё-таки закрыта: