Спустившись, она забежала в дом, схватила лопату, топор, сгребла съестного и побежала обратно. Оказавшись снова на вершине, она изо всех сил несколько раз ударила топором по рыхлому песчанику. Наколов мелких камешков и песчаной пыли, Наталья лопатой раскидала их по сторонам. Она продолжала колоть, рубить. Всё её существо сейчас боролось с ненавистной горой.
Прошло двадцать лет. Наталья умерла так и не победив гору. Местные отговаривали женщину, некоторые пытались помочь ей, но она неистово, в одиночестве боролась с исполином. Теперь гора до середины разделена на две вершины и если не знать легенды, то можно принять это явление за чудачества природы, но местные помнят и называют это творение Натальина дорога.
Искра.
Ранним, морозным утром в деревню вошёл человек. Тяжёлый тулуп и валенки, явно большие по размеру, стесняли движения. Вкупе с лохматой шапкой-треухом, незнакомец походил на косолапого медведя с трудом передвигавшего задние лапы. За плечами висел походный мешок, из руки в руку кочевал чемодан с неудобной ручкой. Идя по улице, незнакомец обращался к каждому встречному:
– Здравствуйте! Где изба старосты?
Человек, отродясь невиданный в деревне, ввергал в замешательство. Всякий теряясь то ли поклониться, то ли снять шапку, растерянно говорил: "Туда!", указывая рукой направление.
Добравшись до нужного дома, незнакомец постучал в окно, по ту сторону стекла показалось лицо с густой белой бородой. Немного погодя дверь в жилище отварилась, хрипящий тихий голос пригласил войти.
– Ты никак учительствовать? – спросил хозяин вошедшего "медведя".
– Да, именно так!
Вытерев очки, незнакомец разглядел перед собой невысокого старика. Ссутуленная спина и огромные, жилистые кисти рук, покрытые узорами вен, выдавали в нём изрядно натрудившегося за свою жизнь человека.
– Документ имеется?
Учитель протянул старосте бумагу. Тот по слогам прочёл:
– Пётр Андреевич Шере… – дальше чернила были размазаны.
– Шересков. – неуверенно сказал Пётр.
– Ну будь здоров, Пётр Андреевич Шересков! – улыбнувшись произнёс старик и вернул документ. – Меня Семёном величать. Сын я Егоров.
– Рад встречи Семён Егорович!
Знакомство скрепилось крепким рукопожатием.
Приехал Шересков учить детей по запросу самих жителей. На то староста, посовещавшись с мужиками, отправил в город обращение, чтобы прислали им грамотного педагога, да желательно холостого, мол женят его и за сим к деревне он прирастёт. Через полгода пришёл ответ, педагог будет, но полностью на обеспечении деревенских, включая чернила, учебники и остальной необходимый инвентарь. Делать нечего, решили что всем миром одного прокормят, да и к тому же дело нужное. Выслали в город ответ с согласием. И вот ещё через полгода прибыл Пётр Андреевич. Поселили Петра в доме бабки Пелагеи – местной долгожительницы. Не было у неё ни детей, ни внуков, а мужа так и подавно – схоронила уже как лет тридцать, потому и решили, что учитель старухе в помощь будет.
Бойкая оказалась бабка. На месте сидеть не могла. Тут метёт, там трёт, тут же кашу варит. Нет-нет да с расспросом к постояльцу: "Есть ли жена?", "А дети имеются?", "Чего в такую глухомань забрался?". Любила она пошутить в разговоре про свой возраст:
– Мне, милок, всего-то пять годков, да ещё сто лет! – после чего хохотала беззубым ртом. – Годки растут, а лета на месте стоят!
Проводить занятия Шерескову поручили там же, где он обосновался – в доме Пелагеи.
На первый урок стеклись десятки зевак. Помимо самих учеников, в дом завалились пятеро матерей, солнечный свет загородили многие головы, пялившиеся с улицы в окна. Пётр Андреевич насилу вытолкал четырёх мамаш, но одна наотрез отказалась уходить. Женщина тыкала пальцем в мальчишку и говорила:
– Сын мой – Яша! Вы с ним в жизнь не справитесь! На уши всех подымет! Дозвольте остаться?
– Вас, как зовут? – спросил Пётр.
– Мария Поликарповна. – ответила женщина.
– Хорошо. Сядьте там. – он указал на скамейку в самом углу дома, где вязала Пелагея.
Пятнадцать разновозрастных учеников рассаживались по местам. Рядом с семилетними мальчишками соседствовали парни с прорезывающейся растительностью на лице.