Сказки на ночь 3. Право последнего вздоха

– Зато моим родителям удастся спастись. – Это выглядело вполне приемлемой ценой.

– Может да, а может, и нет. Не  думаю, что мы вообще об этом узнаем. Только если там есть жизнь.

– Ты боишься? – Мне было страшно, но разум отказывался верить, хватаясь за несбыточную надежду, словно все может измениться в любую минуту, и кошмар пропадет в утренних лучах, оставив только быстро тающие образы.

– Нет, я уже устала ждать. Первые несколько недель было страшно, а потом… безразличие. Хочется, чтобы уже хоть что-то произошло.

– Ты знаешь о самоубийствах старейшин? – Перед глазами всплыл образ окровавленного бледного тела, проткнутого металлическими пиками ограды. Почему мне не удалось его спасти?

– Убийствах, Тео, – поправила меня Виолетта. – Он не успокоится, пока не покончит со всеми. Твой отец, вероятно, окажется последним. Радуйся.

– Он? – не совсем поняла я.

– Ньюбелз, а ты как думала? Неужели Эдриан и это от тебя скрыл? Что его горячо любимый папаша маньяк?

– О чем ты, его там не было. Я видела, как этот человек прыгнул сам, для воздействия нужен контакт.

– Так вот какую чушь он наплел тебе? Ну да, кто бы ни поверил в эти россказни. А главное, никто в этом не виноват. Ты – идиотка.

– Так как он, по-твоему, их убил? Ну же, расскажи. Я видела все своими глазами, поблизости никого не было! – Я даже не заметила, как практически перешла на крик.

– У каждого из них свои способности, – спокойно ответила девушка, словно читала лекцию студенту-бездарю. – Кто-то считывает с предметов информацию, кто-то может обездвижить тебя одним прикосновением, кто-то ворует воспоминания, чего я только не повидала за свою практику.

– Они же скрывают свои таланты?

– О, прекрати, это как быть зеленым Халком в толпе безликих клерков. Мы служим им, но мы не идиоты, любая информация может однажды спасти тебе жизнь.

– И что может Ньюбелз? – все еще насмешливо спросила я, не веря ее словам.

– Он может отключить твое чувство самосохранения. Одно прикосновение и ты становишься бомбой замедленного действия. Прыгнуть с крыши, перерезать вены, повеситься – не важно. Больше нет ограничений, нет страха, только желание смерти.

– Что? Они делают это по собственной воли? – ужаснулась я, не представляя, как кто-то может решиться на подобное.

– Ты меня не слушаешь? – тяжело вздохнула Виолетта. – Их никто не спрашивает, это как  наркотики, люди перестают себя контролировать. Ты же говоришь, что видела все сама. На этом и попалась, да?

– Я хотела его спасти…

–  Наверное, он на это и рассчитывал, только попался не твой отец, а ты. Удачно расставленные сети.

– Если все знают, что это он, то почему не остановят его? – удивилась я, чувствуя внезапный приступ тошноты от всего происходящего. – Это же он начал нарушать договор!

– Кто остановит? Ты или я? Вампиры пойдут за ним, рано или поздно, но все примут его позицию, а люди согласятся на любые условия, лишь бы остаться в живых. Какое-никакое существование лучше смерти. Странно, что он не испытывал этот дар на тебе…

– Я не позволяла ему к себе прикасаться. – Удивительно, что мой врожденный страх вампиров мог спасти меня от неминуемой гибели. – Так это конец? Ньюбелз покончит с оставшимися Старейшинами, и все? Так просто?

– Да, – согласилась Виолетта, – легче легкого, а Даргон строил такие сложные планы – заговоры, война… У Ньюбелза достаточно талантов, чтобы покорить этот мир без особых потерь со стороны бессмертных. Страх – лучший мотиватор. Медленно одну за другой уничтожить потенциальные угрозы, обзавестись союзниками, а потом атаковать. У нас нет шансов.

– Не хотела бы я жить в таком мире…

– Тебе и не придется. Для нас все скоро закончится, и если ты надеешься, что приговором будет не смерть, то очень ошибаешься. Вопрос лишь в том, какой она будет – быстрой или медленной, легкой или тяжелой, страшной или терпимой? За что голосуешь? – Она не дождалась моего ответа. – Ладно, я подумаю сама. Как насчет массовой казни? Обязательно показательной, чтобы устрашать остальных. Сожжение? Нет, слишком много мороки. Кол? Точно нет, куда-то меня понесло в Средневековье. Они могут потребовать возместить наше преступление кровью.

– Кровью? – вздрогнула я, еще сильнее сжимаясь в комок. – Это что, перерезать вены?

– Ты не читала Договор? – удивилась девушка. – Ладно, кого я спрашиваю. За преступление против Совета платят кровью, и обвинитель может получить ее в любом виде. Выпить сейчас или оставить по запас, – рассмеялась она больным каркающим смехом. – Консервы.

Я вспомнила историю Виллиса, и то, что они заставили его сделать с девушкой. Плата кровью. Поступит ли так Эдриан? Мой ночной кошмар вновь претворялся в реальность, его тяжелое дыхание, острые клыки, боль в шее. С другой стороны, это было одним из лучших вариантов – умереть в его руках, просто тихо уйти. Не важно, что происходило между нами все это время, забывая обо всех своих страха и сомнениях, обидах, я все же доверяла ему, большем, чем кому-либо другому.

– Черт, когда нас уже покормят…

Виолетта не договорила, когда над нами разнесся металлический скрежет – кто-то спускался вниз. Я на всякий случай отползла к самой стене, вглядываясь в темный коридор. Из тени выступили двое стражников, холодные и безразличные, как эти каменные стены. Черная одежда походила на траурный наряд, словно это уже были наши похороны.

– Совет готов начать слушание. Вас доставят в главный зал.

Звякнул замок и решетка распахнулась. Я, шатаясь, поднялась на ноги, борясь с животным желанием вжаться в угол и притвориться, что меня здесь нет. Стражи терпеливо ждали. Ни наручников, ни мертвой хватки их холодных рук – они знали, что нам некуда бежать, невидимые кандалы и так сковывали нас по рукам и ногам, замедляя шаги, отнимая силы. Виолетта шла впереди, даже не оглядываясь на меня. Во всей ее походке чувствовалась решительность – прямая спина, высоко поднятая голова, когда же я плелась позади, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упасть.
Мы поднялись по каменной лестнице, витиевато уходящей вверх метра на четыре. Ступени из черного камня отличались по размеру и высоте, превращая наш подъем в настоящий ад – еще одну пытку для заключенных. Первые лучи света ослепили привыкшие к полумраку глаза, причиняя физическую боль. Стражи вели нас куда-то вперед по длинным изысканным коридорам, которые так явно контрастировали с нашей тюрьмой. Постепенно я начала узнавать интерьер, вспоминая то, с чего все началось. Мы возвращались к самому началу.
Светлый зал сейчас казался огромным, даже присутствие пары десятков людей только подчеркивало его необъятность – высокие потолки, зеркальный пол, практически полное отсутствие мебели. Как и в прошлый раз трибуна старейшин возвышалась над всеми остальными, только теперь их число значительно сократилось. Бегло пробежав взглядом по суровым лицам, я заметила только одного человека, в его глазах читался неподдельный ужас, он знал, что последует за остальными, но не пытался бежать.
Мы остановились в самом центре, освещенном чуть сильнее, чем остальная часть комнаты, по обе стороны от нас уже стояли люди, такие же замученные, потерянные и принявшие свою судьбу. Некоторых из них, мне казалось, я видела до этого среди служителей раз или два, но большая часть выглядела незнакомой. У каждого из них за спиной немой тенью стоял страж, то ли, чтобы исключить возможность побега, то ли – нападение на старейшин.
Двери вновь распахнулись, впуская вампиров – впереди всех шел Ньюбелз, который гордо прошествовал мимо нас и занял место на возвышении, в самом центре. Эдриан и его мать быстро промелькнули, опустив головы, замерев в тени по правую сторону от трибуны. Следом шел Виллис, его фигура казалась напряженной, словно окаменевшей – сжатые кулаки, напряженные скулы – он бросил на меня мимолетный взгляд, и я вздрогнула от плескавшихся в нем волн отчаяния. Что он здесь делал?
Очередной щелчок двери и стражи ввели группу людей, напуганных, словно загнанное стадо овец. Они держались друг за друга, стараясь не подходить к вампирам близко, словно боясь умереть от единого прикосновения. Они отличались от остальных, от каждого в этой комнате – они не знали. Эти люди боялись бессмертных, словно не веря своим глазам. Это были обычные прохожие, те, которые и не подразумевали, какой мир скрывает под покровом ночи. Но почему?
Мой взгляд переходил от лица к лицу, пытаясь отыскать разгадку – что они могли сделать, заслужив казнь наравне с нами. Вдруг мое сердце пропустило удар, а затем забилось быстрее, вызывая по телу волну страшной дрожи. Узнавание походило на разряд тока, болезненный, который невозможно проигнорировать. Среди всей этой толпы в ярком розовом платье, кое-где запачканном грязью, стояла Марина.