— Тогда пусть проигравший завтра на главной площади города устроит какой-нибудь перформанс. — внёс рацпредложение дракон, никогда не упускавший возможности блеснуть своей продвинутостью в области современного искусства.
— Это как?.. — с подозрением поинтересовался Его Святейшество.
— Это означает сделать перед зрителями то, чего от тебя никто не ожидает.
— Например?.. — подозрительности в голосе Папы прибавилось раза в два.
— Например, прилюдно совокупиться с блудной девкой!.. — снова влез в беседу рыцарь, но, увидев выражение лица понтифика, осёкся. — …Ну, или там просто прочитать стишок.
— Какой стишок?
— Да какой угодно. Да хоть и о загородной прогулке! Главное — громко и с выражением. Чтобы все услышали. — предложил дракон.
— Один стишок — это, пожалуй, маловато… — задумчиво протянул рыцарь. — Давайте добавим сюда ещё обязательство сыграть с первым попавшимся в крестики.
— В крестики?.. — поразился Папа и машинально потрогал висящее на груди распятие.
— Вы что, не знаете эту игру? — в свою очередь удивился рыцарь. — Берутся крестики и…
— …Дальше я знаю! Итак, играем на перформанс и крестики. — отрезал Его Святейшество. На самом деле он игры в крестики не знал, но не выказывать же Верховному первосвященнику Вселенской Церкви перед двумя мирянами своей неосведомлённости?..
…Папа не спал всю ночь. Нет, вовсе не воспоминания о тотальном проигрыше грызли его сердце. Следов покаяния от временного приобщения к азартным играм понтифик тоже не испытывал, так как, будучи реалистом, давно уже придерживался правила «не согрешишь — не покаешься». Словом, мучился папа бессонницей вовсе по другой причине. При свете медленно оплывающих свечей, он честно и педантично готовился к завтрашнему дню. Поскольку из всех стихов Его Святейшество знал только церковные песнопения, постольку под определение «стишок о загородной прогулке» эти рифмы никаким боком не подходили. Выход был только один — сочинить что-нибудь своё. Да и с игрой в крестики пока была полная неопределённость…
— Дааааа… — задумчиво протянул вечером следующего дня рыцарь, методично вращая над костром вертел с тушей барана. — Каким масштабным человечищем этот Урбан II оказался!
— Это ты про его вирши? Хе-х, Гомер и Овидий — просто бездари рядом с Папой, осенённым божьей благодатью. — дракон заржал, а потом со смаком процитировал: «О, люди города Клермона! Я вас зову покинуть она! Пройтись в леса, грибов алкая, читать молитв не забывая!..»
— Нет, я про другое… — рыцарь потыкал мизерикордией в мясо, проверяя степень прожарки. — Я про то, как Его Святейшество вместо игры в крестики-нолики объявил Крестовый поход…
Сказка на ночь — 12
Был солнечный полдень.
— Ну?.. — спросил дракон.
— Я отлично помню эти места. Я тут был раз десять по дороге в Иерусалим. — ответил рыцарь и напыжился.
— А сколько раз ты, напарник, участвовал в крестовых походах? — поинтересовался ящер и прищурился.
— Один.
— Т. е. в Иерусалим ты, получается, направлялся тоже один раз?
— Ээээ… Ну да. — рыцарь всё никак не мог понять куда клонит его партнёр.
— Тогда объясни мне, дружище, как, направляясь один единственный раз в Иерусалим, ты умудрился побывать тут, в Карпатах, десять раз?!
— Ааааа… Эээээ… Признаться, мы в тот раз несколько заплутали среди этих чёртовых гор — они все такие одинаковые…
— То есть точной дороги к ближайшему городу ты всё же не помнишь. — безжалостно отрезюмировал дракон.
— Нет помню. — заупрямился рыцарь. — Помню! Просто сразу её любой дурак найдёт!..
— Ну и?
— …Но я-то не дурак!
Дракон не нашёлся что сказать в ответ на подобный зубодробительный довод, а потому лишь демонстративно повертел когтем у виска. Рыцарь обиженно фыркнул и демонстративно отвернулся. Потом демонстративно сложил руки на груди и уверенно зашагал вперёд. Куда глаза глядят. Дракон продемонстрировал рыцарской спине демонстративно оттопыренный средний коготь, тяжело вздохнул и обречённо потащился следом. Таким образом партнёры демонстративно проблукали по отрогам Карпатских гор до самого заката.
Наступила звёздная полночь. Вместе с полнолунием.
— Ну?.. — спросил дракон, стараясь не вывихнуть себе челюсть сонным зевком. — Ты таки признаешь, что заблудился или прежде мы доведём количество раз, когда ты "тут был", до полусотни?
В обычной ситуации рыцарь давно бы сознался, но не сейчас, когда на кон были поставлены его рыцарские принципы. Посему рыцарь гордо задрал подбородок и собрался было выдать нечто пафосное и несгибаемое. Но делать этого не стал по весьма уважительной причине: