Старики работали много, а жили в бедности: земля была тощей, урожаи скудные.
В один год, как только зазеленели молодые ростки проса, старик сделал вокруг всего поля частокол из бамбуковых кольев, чтобы ни один зверь не пролез. А как стал поспевать урожай, смастерил лук, вырезал стрелы, натер их ядовитым соком. А сам решил никуда с поля не уходить, жить в хижине и стеречь посевы. Старик взял с собой свой лук, колчан со стрелами, ушел из дому и поселился в хижине.
Как-то раз ночью полил сильный дождь. Налетел жестокий ветер, принес грозу. Сверкали молнии, грохотал гром. Порывы ветра ломали бамбук и большие деревья в лесу. Треск стоял по всей округе. Звери в страхе бежали прочь в ущелье, иные ломали частокол, забегали на стариково поле, топтали посевы. Тут уж старик, не зная жалости, стрелял в них из своего лука. Одни звери падали замертво, другие в испуге мчались прочь. Нелегко пришлось и старику, он насквозь промок и закоченел от холодного ветра.
А тем временем старуха дома вконец извелась: все думала, как там старик один в дремучем лесу на дожде и ветре? Хижина-то его непрочная, поди, уж и рухнула, ему и укрыться негде. Дождь измочит, ветер исхлещет. Кабаны дикие из лесу побегут ― того в гляди, затопчут. Тигр или медведь повстречается ― как от смерти уйти? Старуха не могла больше дома сидеть и отправилась к старику.
Ночь была темной, непроглядной. Ветер сбивал с ног, дождь лил как из ведра. Но старуха будто ничего и не замечала. Она шла через дремучий лес и горы и наконец добралась до поля.
Подошла она к изгороди, ощупью отыскала калитку и толкнула ее. Тут затрещала трещотка из бамбука, приделанная к калитке.
Услыхал старик треск, подумал, что опять какой-нибудь зверь на поле явился. Выглянул из хижины: кругом тьма, разве что увидишь? И вдруг старику почудилось, будто к нему движется что-то большое. Вот уж совсем недалеко. Решил старик, что это дикий буйвол пролез через калитку. Поднял свои лук, наложил ядовитую стрелу, прицелился туда, где что-то шевелилось, и выстрелил.
Раздался страшный крик. И старик сразу узнал голос своей старухи. Он бросил лук и побежал к тому месту, откуда слышались стоны. Подбежал и увидел на земле свою жену. Старик взял ее на руки и понес в хижину.
— Оставь меня, — сказала ему жена. ― Брось на поле. Зачем ты выстрелил в меня? Ведь знал же, что, кроме меня, никто не сможет открыть калитку. Ты нарочно пустил стрелу в собственную жену. Разве ты верный муж после этого? А я-то из-за тебя в темную ночь под дождем шла через лес и горы. Нет тебе моего прощения!
Проговорила это старуха и умерла. Старик был как громом поражен: мысль о том, что он сам, своими руками, застрелил жену, не давала ему покоя. Горю его не было конца. Они поженились в далекой юности, соединились друг с другом по любви. Между ними не было обиды или ссоры, за всю жизнь не сказали друг другу ни одного грубого слова. И вот теперь, перед самой смертью, старуха сказала такие жестокие слова. Старик обнял мертвую жену и заплакал.
Так сидел он всю ночь, проклиная свою поспешность. Но вот рассвело, дождь перестал. И старик решил предать огню тело жены. Он собрал веток и хворосту посуше, сложил в кучу, сверху положил покойницу и поджег хворост. А потом и сам бросился в костер.
И вот когда, покинув мир людей, верные супруги повстречались вновь, они обратились в двух птичек нганва и полетели вместе над лесом и над горами. И с тех пор всегда летают неразлучно, вместе и корм добывают. Да только самка относится к самцу строго, помнит, что случилось с нею в мире людей. Вместе, парой, птички не ночуют: самка на одной ветке сидит, самец ― на другой. И в гнезде вдвоем не живут. Старуха затаила обиду на старика, не может простить. А старик-то мучается, знает, что старуха не права. Кричит самец самке на птичьем языке: «Квуа-квуа!», а шанам-то слышится: «Кэ-вуа, кэ-вуа», что значит «принял за буйвола» ― это объясняет старик старухе, как все вышло. Да самка-то не больно верит самцу. Прокричит он свое «квуа», а она ему в ответ: «Кват, кват!» («Врешь, врешь!»). Вот так они и не ладят с давних времен.
189. Как вороны принесли князя
Перевод Ю. Осипова
Случилось так, что в славном городе Кентунге не стало правителя: прежний князь скончался, а наследника не было. Городом и всею округою правили вельможи да военачальники ― слуги прежнего князя. Правили и ссорились между собой да все ожидали нового князя.
А на одном пастбище близ Бенареса жил в те времена пастух. Он был молод и беден, своих коров у него не было. Он пас чужих. Каждый день, пригоняя на пастбище коров, пастух приносил с собою в узелке еду. В положенное время он ел и всегда делился своей едой с воронами. Бывало, сам еще есть не начнет, а уж воронам покрошит. Когда же кончит, все остатки воронам высыплет. Вот потому над тем пастбищем всегда кружилась большая стая ворон.
Надо сказать, что вороны были очень благодарны пастуху. Ведь крестьяне или горожане их не больно-то жаловали, все больше прочь отгоняли. И вот решили вороны отплатить пастуху добром за добро. В один прекрасный день вороний вожак прилетел к пастуху и спрашивает:
— Пастух, а пастух, хочешь быть князем?
— Отчего же, ― говорит пастух, ― я не прочь.
— Ну, если так, плети большую корзину. Такую, чтобы ты сам мог в ней поместиться. Как сплетешь, залезай в нее и устраивайся поудобнее. А уж мы возьмем эту корзину и отнесем тебя в город, где нет князя! ― так сказал пастуху вороний вожак и улетел к своим.
Пастух сплел большую корзину, влез в нее и удобно устроился на дне. Вдруг налетела стая ворон. Вороны подхватили корзину с пастухом и подняли ее высоко в небо. Покружились над пастбищем и полетели к городу Кентунгу, где не было князя.
Долго они летели. Но вот показался город, и тогда вороний вожак сказал пастуху:
— Мы спустим тебя прямо в княжеский дворец, и ты станешь править городом. Смотри, не забывай друзей!
Не успел вожак договорить, как вся стая снизилась и бросила корзину прямо в княжеский дворец на трон под огромный зонт. Сбежались сановники, окружили корзину, увидали в ней человека и сразу же решили, что это и есть долгожданный князь. Радости их не было конца. Тотчас созвали всех жителей города и объявили пастуха князем. Нового князя стали звать Пхая ка хап ― «Князь, принесенный воронами».
Хорошо или плохо правил в Кентунге Пхая ка хап ― никто не помнит. Известно только, что сперва он строго выполнял наказ ворон; каждый день в городе забивали по десять буйволов и по десять коров на корм воронам. Сытно угощали ворон, и те были довольны. Но время шло, и Пхая ка хап стал менее щедр: вместо прежних десяти буйволов теперь забивали только пять, вместо десяти коров ― пять. Но и так продолжалось недолго: благодарность князя шла на убыль, он велел забивать в день не больше одного буйвола и одной коровы. Минул срок, и вороны не стали получать ничего. Князь будто и совсем про них забыл. Вороны стали голодать. Большая стая начала редеть, многие уже погибли. Обеспокоился вожак и подумал: «Князь не помнит о долге! Проучим бесчестного!»
В один прекрасный день вороний вожак прилетел в княжеский дворец и сказал Пхая ка хапу:
— О славный князь! Твоим верным слугам стало известно, что неподалеку отсюда есть одна богатая страна, в ней много городов и деревень, лежит она в плодородной долине. Этой стране нужен правитель. Хочешь, мы отнесем тебя туда? Тогда уж ты станешь королем!
Подумал князь, подумал и решился. Отчего бы ему и не сделаться королем? Доля завидная: богатства больше, славы больше, власти больше ― чем не жизнь? А уж до богатства, славы и власти он стал теперь жаден!
Князь повелел достать большую корзину, в которой он прибыл в город Кентунг, уселся в нее и кликнул ворон. Те дружно взялись и подняли корзину. Полетели они прочь от города Кентунга, Путь их был долог. Но вот достигли они океана. Заметил вороний вожак маленький островок в океане, подал знак своим сородичам, те покружили над островком и опустили на него корзину с князем.