— Ни о чем не беспокойся. Все сейчас приготовлю. На господском дворе еще осталась телега, на которой ты дрова возил. Мне дадут под нее хоть меру муки. Я тебе лепешек напеку — и пойдешь.
Еще не рассвело, а она уж выпроводила его с лепешками из дому, чтоб он как можно скорей вернулся, золотом и серебром осыпанный.
Мужичок-беднячек шел-шел, пока тянулись знаки на соснах, да лепешки в сумке. Но на третий день к вечеру сумка уже совсем опустела, а сосны если и были обломаны, так ему в темноте не видно было. Стал он бродить вокруг, едва волоча ноги. Вдруг сразу, будто по щучьему веленью, стало светло. Он очутился на большом зеленом лугу, а невдалеке сверкали три золотых замка. Кругом — ни души. Только посреди луга стоит чабан с пастушьим посохом, длинный, как сосна.
— Не робей, приятель. Чего тебе тут надо? — промолвил чабан.
— Ах, милый мой чабан, ну как я могу сказать, что мне надо, коли не знаю, где я? Но, может, вы скажете мне, кто живет в этих блестящих дворцах?
— Там живут мои вороны.
— Да ведь их-то я и ищу! — обрадовался крестьянин, услышав о воронах, и все рассказал чабану.
Чабан покачал головой и промолвил:
— А ты узнал бы своего должника среди других воронов?
— Как не узнать! Он был хромой и старый, больше седой, чем черный! Только клюв у него больно крепкий: он у меня тем клювом целого вола расклевал, да в лесу треск стоял, когда он верхушки сосен обламывал.
— Что ж, посмотрим, узнаешь или нет, — сказал чабан и, засунув пальцы в рот, свистнул так, что лес кругом застонал.
Прилетела первая стая воронов и села на первый замок. Но крестьянин не нашел среди них своего должника. Чабан засвистел во второй раз, опять по лесу стон пошел. Прилетела вторая стая воронов, села на другой замок. Но и в ней крестьянин не нашел своего должника. В третий раз засвистел чабан, по лесу гул прокатился; вороны слетелись со всех сторон света и сели на третий замок. Но и на этот раз крестьянин не нашел должника.
— Все ли вы здесь? — спросил тогда чабан воронов.
— Все, — ответили вороны. — Только хромоногий старик — еще где-то шатается.
— Значит, это он, — сказал чабан. — Ну и пусть шатается. А ты, мужичок, пока послушай, о чем тебе просить его надо. Мой хромой слуга поведет тебя вон в тот третий замок. Там он захочет осыпать тебя золотом и серебром. Но ты не бери: все это обратится в песок. А попроси ты себе старую ручную мельницу, которая там на столе стоит. Ты увидишь, что это за мельница, когда прикажешь ей:
Мельница, крутись,
Столик, появись,
Скатерть, расстелись, —
Дайте выпить-закусить!
В это время из-за леса вылетел старый хромой ворон.
— Где ты был, мой слуга? — спросил его чабан.
— Я следил за тем человеком в лесу, хозяин, чтобы он не заблудился ночью, — ответил хромой.
— Значит, это ты его волов съел? Тогда дай ему сейчас же, что он у тебя попросит.
Только чабан дал этот приказ и взмахнул посохом, тотчас все вороны разлетелись каждый в свою сторону, а старый хромой ворон повел крестьянина в третий замок. Тут хотел он его в благодарность за волов золотом и серебром осыпать; но крестьянин не пожелал ничего брать, кроме старой ручной мельницы, которая посреди стола стояла.
— Да на что она тебе? Ты ведь и обращаться с ней не умеешь, — возражал старый ворон.
— Ну уж умею ли, нет ли, а только ничего другого мне не надо! — уперся крестьянин.
Пришлось в конце концов ворону отдать мужику мельницу. Мужик спрятал ее в пустую сумку и сейчас же ушел, потому что уже совсем рассвело. Но, известное дело, с пустым желудком в дороге невесело. Решил крестьянин подкрепиться.
— Как-никак, — говорит, — а хлеб — славный попутчик. Закусим тем, что мельница пошлет.
Вынул он ее из сумки и приказал:
Мельница, крутись,
Столик, появись,
Скатерть, расстелись, —
Дайте выпить-закусить!
И, словно прямо из той мельницы выросши, вытянулся-стол, а на нем расстелилась скатерть и появились кушанья и напитки: пироги, жаркое, фрукты, вино — чего-чего там только не было! И с какой жадностью накинулся он на еду! Хоть на столе всего было много, а скоро ничего не осталось: он все уплел дочиста. Видел это голодный овчар, который неподалеку овец пас. Поклонился он крестьянину и говорит:
— Угостил бы меня, коли уж я здесь.
Что ж, — ответил крестьянин, — бери и ешь. Видишь, тут всего вдоволь.
Наелись они, напились, и все опять попряталось в мёльницу. Овчар и говорит:
— Что это у тебя за мельница?
А крестьянин в ответ:
— Это такая мельницу, что я за нее ничего на свете не взял бы.
— А моя дубинка все-таки лучше, — возразил овчар. — Ты только посмотри.
Обернулся крестьянин и увидел в руке у овчара дубинку такую, что раз человека ударишь — из него и дух вон. Испугался крестьянин, но не показал виду, а только спросил, что это за дубинка такая.
— Это такая дубинка, — ответил овчар, — что ей нужно только приказать, — она сама всех, кого скажешь, поколотит и, что хочешь, тебе принесет. Мне жалко расстаться с ней, да за мельницу я отдам ее тебе. Что ж, согласен меняться?
«Неплохо бы иметь такую дубинку», — подумал крестьянин, обменялся с овчаром, и они разошлись.
Но через несколько мгновений крестьянину стало досадно: ведь как-никак, а дубинка его не накормит. Рассердился он и приказал дубинке убить овчара и принести мельницу. Дубинка запрыгала то одним, то другим концом по земле. Через мгновенье она уже настигла овчара, двинула его по голове так, что тот упал мертвый, и осторожно принесла мельницу крестьянину. Теперь у крестьянина были и дубинка и мельница, так что он мог спокойно идти Дальше. Шел он, шел, а навстречу солдат; возвращался солдат домой издалека, с войны. Был он голоден.
— Эй, дружище! — сказал солдат. — Не найдется ли у тебя корки хлеба в сумке? Я бы постарался отслужить тебе.
А крестьянин ему гордо в ответ:
— Хлеба нет ни корки, но найдется кое-что получше. Садись — накормлю, напою досыта.
Вынул он мельницу и проговорил что надо. Тотчас появилось угощенье. Поевши, солдат промолвил:
— Славная у тебя мельница, но моя сабля дороже будет.
— Какая же это сабля? — спросил крестьянин.
— Да вот эта старушка зазубренная, что у меня на боку висит. Только прикажи — сейчас все в куски изрубит. Но с меня уж этих войн и боев довольно. Отдай мне за нее мельницу.
Крестьянин согласился. Но не успели они с солдатом разойтись на три выстрела, как крестьянину досадно стало. «Ну какая мне радость, — подумал он, — если я весь мир порублю, а есть мне нечего будет? И как же я тогда дома от жены уберегусь? Дубинка! Сабелька! Марш за солдатом: убейте его, а мельницу мне притащите!» Дубинка запрыгала то одним, то другим концом по земле, а сабля зазвенела в воздухе. В одно мгновенье очутились они возле солдата, убили его и принесли мельницу крестьянину.
Пошел он дальше. И повстречался ему пушкарь, просит дать ему кусок хлеба: с голоду, мол, помираю, прямо конец приходит. Опять устроил хозяин угощенье. Поблагодарил его пушкарь и говорит:
— А у меня есть кое-что получше твоей мельницы.
— Что ж такое? — спрашивает крестьянин.
— Да треуголка у меня на голове. Коли я поверну ее одним углом вперед и скажу «Дррр!» — тотчас искры посыпятся и ядра так и полетят, словно при пальбе из восьмидесяти орудий. Поверну другим углом вперед — опять посыпятся ядра. Поверну третьим — снова загремят выстрелы. Сколько раз буду поварачивать, столько и будет залпов. И ничто перед моей бомбардировкой не устоит. Но, — говорит, — на эту мельницу я бы ее сменял. Только в благодарность за то, что ты меня так хорошо угостил.