Самураи закричали «я, я!», но лица их побледнели, ведь победить Хё-Рю невозможно. Не побледнел только один, и каро, зорко наблюдавший за воинами, это увидел. «Пойдет Итиро Румата!» — объявил он. Все остальные зашумели, зароптали, но про себя вздохнули с облегчением.
Главный самурай рассудил верно. Во всем княжестве не было молодца удалее, чем Итиро Румата. Все звали его Большой Румата, потому что он вымахал ростом в восемь сяку, и другие воины едва доставали макушкой до его локтя. Если вышиной Итиро превосходил обычного человека в полтора раза, то силой — вдвое, а храбростью — втрое. Одним словом, это был во всех отношениях превосходный воин.
Он поклонился главному самураю, быстро собрался в дорогу и отправился на север. Путь предстоял трудный и долгий. Надо было пересечь море, потом пройти пешком большой-пребольшой остров Хондо, пересечь другое море, за которым лежала обширная земля Эдзо, а за нею начинался уже холодный океан, где обитал на Белой Горе грозный дракон.
Большой Румата шел всю осень, всю зиму, всю весну и все лето. Лишь год спустя оказался он в диких северных водах, куда не заплывали даже самые смелые рыбаки. Но один из них, унесенный в океан тайфуном, видел вдали Белую Гору и сказал, каким курсом до нее плыть.
И вот Итиро заметил торчащий из воды белый шлем с черно-красным плюмажем. Подплыл ближе, и оказалось, что это снежная гора, над которой курится дым и взметаются языки пламени. У Руматы горячо заколотилось сердце, но живот-хáра, где обитает храбрость, остался тверд.
Самурай высадился на берег, поднялся до самой вершины вулкана, заглянул вниз, и даже такому герою стало не по себе.
Из огромной воронки вырывался яростный огонь, да не жаркий, как положено от природы, а морозный, но все равно обжигающий. Спуститься вниз можно было только скатившись по крутому ледяному склону прямо в эту пыхающую смертью преисподнюю. «Я погибну, и погибну зря», — сказал себе Большой Румата, повернулся, сбежал с горы вниз и пустился в обратный путь.
Целый год добирался он до дому, а вернувшись, рассказал всем, что ему не хватило храбрости спуститься в морозное пламя. Попросил у главного самурая прощения за то, что подвел господина, вынул меч и сделал харакири — взрезал себе хару.
Из хары брызнула горячая кровь, а потом оттуда выскочил еще один Румата, точь-в-точь такой же и даже с двумя самурайскими мечами, но маленький, и мечи тоже маленькие. Все удивились, но не слишком, ибо древняя пословица гласит: «У труса в животе живет еще худший трус, а у храбреца еще больший храбрец». Большой Румата был великий храбрец, хоть и испугался Белой Горы, а живший у него внутри Маленький Румата был и того храбрей.
«Я знаю, где логово Ледяного Дракона! — сразу закричал он тонким детским голосом. — Я отправлюсь туда! Или спасу княжну, или жизнь положу, не будь я Дзиро Румата!».
«Дзиро» значит «второй». Так нового Румату и назвали: Румата Второй.
Ростом он был всего в четыре сяку — как десятилетний мальчишка, но до того напорист и горяч, что казался крупнее. Каро посомневался было, но вспомнил поговорку: «кто мал, тот удал» и благословил Дзиро на подвиг. Все равно других добровольцев идти на край света за верной смертью не появилось.
Ноги у Маленького Руматы были вдвое короче, чем у Большого, поэтому до Белой Горы он добирался не один год, а два.
На вулкан тоже карабкался долго. Зато, оказавшись наверху, морозного огня и дыма не устрашился, а сел на лед, да и скатился вниз, легкий, как перышко.
Он пронесся через черный дым — не задохнулся, промчался через красное пламя — не сгорел и оказался на самом дне глубокой воронки. Там посередине зияла черная дыра, которая то смыкалась, то размыкалась, и веяло из нее несказанным ужасом. Она так и называлась — Дыра Ужаса.
Одно мгновение эта жуткая пасть земли была такой ширины, что десять колесниц проедут; в другое — сжималась до пяти сунов. И ладно бы дыхание было мерным, так нет же: края ходили туда-сюда безо всякого порядка — не угадаешь, когда сойдутся, а когда разойдутся.
То были врата в подземный дворец Ледяного Дракона. Он один знал, как дышит пасть, и потому влетал и вылетал безо всякой помехи.
Бесстрашный Дзиро не испытал ужаса, ибо не ведал этого чувства, лишь уловил противный запах, исходящий из дыры. Одной рукой он зажал свой маленький нос, другой выхватил маленький меч и с криком «бандзай!» кинулся в раскрывшийся черный зев. Но тот мгновенно сжался в крохотное отверстие, и Румата Второй лишь ушибся о ледяную твердь. Хоть он был невелик, но в такую дырку пролезть не мог.