Закутавшись в шкуры, женщина убежала из юрты. По дороге ей захотелось пить. Она дошла до реки и нагнулась, чтобы напиться. И вдруг она увидела, что у неё лисьи уши. Пошла она дальше, и ей показалось, что за нею кто-то идёт. Оглянувшись, она увидела, что за нею волочится лисий хвост. Попыталась женщина от него освободиться, но, сколько ни старалась, не смогла. Так с лисьим хвостом и пошла дальше.
Дошла она до того места, где промышлял её отец. Спустилась к берегу моря и стала смотреть, как отец добывает тюленей. Старик увидел лису и причалил к берегу, где она сидела. Он хотел взять лисицу, но она отскочила от него. Тогда он бросил ей тюленины, а сам отправился в своё селение. И когда отец ушёл, лисица побежала вслед за ним.
Наступил вечер. Прибежала женщина-лисица к дому своего отца. Много раз пыталась войти в дом, но как только она наклоняла голову, чтобы войти, голова тотчас отскакивала в сторону.
Не смогла лисица войти в дом отца, ушла в поле, так и осталась навсегда лисицей.
АЙОГА
Жил в роду Самаров один нанаец — Ла. Была у него дочка по имени Айога. Красивая была Айога. Все её очень любили. И сказал кто-то, что красивее дочки Ла никого нет ни в этом, ни в каком другом стойбище. Загордилась Айога, стала рассматривать своё лицо. То в медный таз начищенный смотрится, то своим отражением в воде любуется. Ничего делать Айога не хотела. Всё любуется собой. Ленивая стала Айога.
Вот один раз говорит ей мать:
— Пойди воды принеси! Отвечает Айога:
— Я в воду упаду.
— А ты за куст держись.
— Куст оборвётся, — говорит Айога.
— А ты за крепкий куст возьмись.
— Руки поцарапаю. Мать говорит ей тогда:
— Рукавицы надень.
— Изорвутся, — говорит Айога, а сама всё в медный таз смотрится: ах, какая она красивая!
— Так зашей рукавицы иголкой.
— Иголка сломается.
Тут соседская девочка говорит:
— Я схожу за водой.
Пошла девочка на реку и принесла воды сколько надо.
Замесила мать тесто. Сделала лепёшки из черёмухи. На раскалённом очаге испекла. Увидела Айога лепёшки, кричит матери:
— Дай мне лепёшку!
— Горячая она — руки обожжёшь, — отвечает мать.
— А я рукавицы надену, — говорит Айога.
— Рукавицы мокрые.
— Я их на солнце высушу.
— Покоробятся они.
— Я их мялкой разомну.
— Руки заболят, — говорит мать. — Зачем тебе трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепёшку той девочке отдам, которая своих рук не жалеет.
И отдала мать лепёшку соседской девочке. Рассердилась Айога, пошла на реку. Смотрит на своё отражение в воде. А соседская девочка сидит на берегу, лепёшку жуёт. Стала Айога на ту девочку оглядываться, и вытянулась у неё шея, длинная-длинная стала. Говорит девочка Айоге:
— Возьми лепёшку. Мне не жалко. Совсем разозлилась Айога. Замахала на девочку руками, пальцы растопырила, побелела вся от злости: как это она, красавица, надкушенную лепёшку съест! Так замахала руками, что руки у неё в крылья превратились.
— Не надо мне ничего-го-го! — кричит Айога.
Не удержалась на берегу, упала в воду и превратилась в гуся. Плавает и кричит:
— Ах, какая я красивая! Га-га-га! Ах, какая я красивая!..
Плавала, плавала, пока по-нанайски говорить не разучилась. Все слова забыла. Только своё имя не забыла, чтобы с кем-нибудь её, красавицу, не спутали. И кричит, чуть людей завидит:
— Ай-ога-га-га! Ай-ога-га-га!
ЧУЖАЯ УРАСА
Как-то под вечер сидели в своей урасе[30] три брата. Старшего звали Лошийя, среднего — Лопчуо, младшего — Акчйн-хондо. Делать было нечего, старший брат и говорит:
— Давайте песни петь, голоса пробовать. Я первый начну.
И запел:
— Лошийя-я! Шийя! Лошийя!
Спел так и похвалил себя:
— Хороший у меня голос. Потом запел средний брат:
— Лопчуо-о! Чуо! Лопчуо! Кончил он петь и говорит:
— И я хорошо пою! Посмотрим, как наш младший споёт.
Запел младший брат:
— Акчин-хондо! Хондо-хон-до! Акчин!
Когда он кончил петь, братья говорят:
— Что ж, и у него получается. Теперь давайте вместе споём!
И запели. Каждый своё поёт. Никак песня не получается. Старший брат на младшего рассердился, младший — на среднего, а средний — на обоих:
— Зачем свои имена поёте?! Моё пойте! Тогда песня получится!