Запомнил Эрмэчын всё, что сказал ему старик и отправился в путь. Ноги у него быстрые, как у оленя. Быстро добежал он до большого озера, сделал всё, как старик велел, и лёг спать, а один глаз открытым держит.
Вскоре появились таньги. Хотел Эрмэчын подняться, а торбаса не пускают. Вспомнил он тогда, что старик велел подождать, пока все таньги на лёд не войдут. Долго ждал. Тут налетел северный ветер — стали таньги на лёд падать: скользко им, и ветер толкает, подняться не даёт. Вскочил Эрмэчын, стал камни кидать. Всех таньгов убил, только их главный остался. Поймал его Эрмэчын, нож старика показал. Задрожал таньг, испугался, стал просить, чтобы Эрмэчын ему нож отдал, большое стадо оленей за нож предлагал. Эрмэчын сделал вид, что поверил ему.
— Ладно, — говорит, — ничего не надо. Покажи только, где живут мои родители, — отдам нож и оленей твоих не возьму.
Обрадовался таньг, говорит:
— Идём, покажу дорогу!
Хотел Эрмэчын идти вперёд, а торбаса назад поворачивают. Тут он вспомнил, что одежду таньгов в прорубь бросить забыл. Хорошо, что вспомнил: таньги уже оживать стали. Всю одежду с них Эрмэчын снял, в прорубь бросил и тогда увидел, что все таньги превратились в мёртвых песцов.
Эрмэчын снял с них шкуры и понёс, а главного таньга ремнём привязал, чтобы не убежал. Дошли они до большой горы, поднялись на неё и увидели внизу стойбище.
— Вот стойбище твоего отца. Теперь отдай нож! — сказал таньг.
— Подожди, сначала посмотрю, крепкий ли нож, — засмеялся Эрмэчын. — Плохой нож нельзя дарить. — И он стал гнуть нож.
Таньг завыл, заметался, стал зубами снег хватать и превратился в песца.
Эрмэчын сломал нож и раскидал кусочки. Видит: возле него мёртвый песец лежит. Снял он с него шкуру, вместе с другими связал. Потом спустился к озеру и стал у проруби кету караулить. Когда поймал, вынул из неё икру и вымазал себе лицо. Захотел Эрмэчын узнать, как его, некрасивого, в родном стойбище примут. Спрятал он шкуры песцов под снегом и пошёл искать ярангу отца.
Всё стойбище прошёл Эрмэчын. И вот увидел маленькую дырявую ярангу. Вошёл он в полог, сел. Родители сначала не узнали его, а потом мать догадалась, что это их сын. Заплакала она от обиды, что её сын таким некрасивым вырос. Да делать нечего. Стали они жить вместе.
Шло время, и Эрмэчын решил жениться. Но ни одна девушка не хотела идти за него замуж: страшное лицо было у Эрмэчына.
В яранге, где жил хозяин стойбища, было десять дочерей. У каждой лицо как луна, а самая младшая на летнее солнце похожа. Только младшая и взглянула на Эрмэчына.
Смеются над нею сестры:
— Наша красавица за этого урода замуж решила идти! Видно, в голове у неё мозги зайца!
Вскоре хозяин стойбища объявил, чтобы все готовили оленей — будут гонки. Кто первый придёт — дорогой подарок получит.
Стали все оленей готовить, только отец Эрмэчына сидит в своей яранге, трубку курит. Нет у него оленей. Эрмэчын говорит:
— Отец, готовь нарту, на гонки поедем! Рассердился отец:
— Глупо рыбе торбаса шить, раз она безногая! Зачем мне нарта? Разве ты не знаешь, что у нас нет оленей?
Ничего не ответил отцу Эрмэчын, пошёл к соседу и попросил у него нарту. Сосед дал ему старую, поломанную нарту. Починил её Эрмэчын и стал готовиться к гонкам.
В день, когда начался праздник, Эрмэчын сказал отцу, чтобы тот запряг его в нарту вместо оленя. Не хотел отец этого делать, боялся, что люди засмеют, а потом согласился. Запряг он Эрмэчына, сам сел на нарту.
Тут все стали смеяться:
— Смотрите, урод Эрмэчын жену не нашёл, теперь думает оленем стать, важенку[39] в свою ярангу привести!
Ничего не ответил Эрмэчын, только глаза у него заблестели, как у дикого оленя.
Вот все помчались. И Эрмэчын свою нарту тащит. Сначала медленно бежал — все его перегнали, а потом понёсся вперёд. Быстро бегут олени, а Эрмэчын ещё быстрее.
После гонок Эрмэчын умылся и стал таким красавцем, что все девушки стойбища захотели выйти за него замуж. А он подошёл к младшей дочери хозяина стойбища и взял её в жёны. Потом принёс шкурки песцов и раздал их всем жителям.
ДВЕ ДЕВУШКИ
В большом селении на берегу моря жили две девушки. Одна была дочерью богатых родителей, другая — бедных. Но однажды умерли от болезней их родители, и стали девушки жить одни. Богатая девушка ни в чём не нуждалась — ела лучшие кушанья, одевалась в шёлковые халаты; а бедная часто даже кусочка юколы[40] не видела. Платье её всё износилось и висело на ней лохмотьями.