— Не сыскала я, батюшка, платка, — говорит.
— Обойди в другой раз, — отвечает царь. — Все равно где-нибудь свой платок увидишь. Здесь он должен быть, в стороне людей не осталось!
Царевна опять обошла всех и мимо Седуна прошла, только опять будто и не заметила платка, хотя он теперь наполовину высунулся. Принесла она кубок вина, поставила на стол.
— Не нашла, — говорит, — батюшка, платка. Даже и знать не знаю, где бы он мог быть…
Нахмурился царь.
— Так и не сыскала? — спрашивает. — Или плох на вид жених, стыдишься, должно? Пойди да гляди лучше.
На этот раз не стала царевна обходить гостей, пошла прямо к Седуну, угостила вином, вытерла ему платком под носом и села рядом. Увидели это люди, что рядом-то села, хихикать стали.
— Нашла? — спросил царь, услышав смешки.
— Нашла, батюшка, — проговорила Марпида-царевна, а сама и голову от стыда не поднимает.
Тут увидел царь ее суженого, огорчился.
— Тьфу! — говорит. — Ну и сыскала себе жениха, мне зятя…
Да что делать — не откажешься от царского слова. Отправил их царь в какой-то хлев, в котором то ли свиней, то ли коров прежде держали. Без пира и почестей отправил.
— Уходите, — говорит, — с моих глаз!..
А с двумя другими зятьями пировать остался. И мы там были — ели-пили…
Вот зашел я как-то к царю и рассказал, что, мол, далеко-далеко водится златорогий олень. В поле пасется, бегает быстро, да если кто поймает, тот уж, конечно, самого первого места в царстве…
Понял царь, к чему все это рассказано, говорит зятьям:
— Покажите-ка свое уменье — изловите того оленя и приведите сюда.
Ну, засобирались зятья, взяли веревки, кожаные вожжи и отправились в степь. А Седун говорит жене:
— Выйди к отцу, попроси водовозную клячу, я тоже хочу оленя ловить, я тоже царский зять.
Царевна Марпида пошла к отцу просить клячу для Седуна.
— Какую еще клячу нужно этому Седуну? — отмахнулся царь. — Пусть лучше сидит дома, не смешит людей.
А Марпида-царевна опять просит отца:
— Жалко, что ли, клячу-то? Дай ему.
Тут уж и матушка-царица слово замолвила за свою дочь. Отдал царь водовозную кобылу. Худая та была — кожа да кости. Приполз Седун и сел на нее не как все, а задом наперед. Конец хвоста в зубы взял, ладонями по бокам хлопает — едет!
— Смотрите, смотрите! — кричат кругом люди. — Седун-то, третий царев зять, тоже поехал оленя ловить!
— Задом наперед уселся! Не иначе как он и изловит златорогого оленя!
А Седун знай себе едет да едет, будто и не слышит эти насмешки. Добрался до своего ручья, схватил за хвост кобылу да как встряхнул — туша разом отлетела, а в руках только шкура осталась! Повесил он эту шкуру на изгородь и кликнул своего коня. Прискакал первый, гнедой. Вошел Седун в одно ухо, помылся-попарился, в другом оделся-обулся и таким молодцом опять стал — заглядишься! Вскочил на коня, догнал свояков, одного ударил по уху, другого и полетел дальше. А те повалились на колени, крестятся:
— Свят, свят! Илья-пророк страху нагоняет.
А Седун тем временем изловил в поле златорогого оленя, обратно едет. Увидели Седуна свояки, удивились:
— Ты уже обратно едешь, оленя везешь, а мы только на охоту собираемся!
— Поздно, — говорит Седун, — я уже изловил златорогого.
Принялись свояки уговаривать Седуна, чтобы он продал им этого оленя.
— Ну, ладно, — ответил Седун. — Только плата за него особая. Отрежьте с ноги по большому пальцу и дайте мне, иначе не получите оленя.
Подумали свояки, да как иначе быть? Отрезали по большому пальцу с ноги, отдали молодцу. Отдал им Седун златорогого оленя и умчался.
Приехали, привезли зятья оленя царю, любо тому стало, еще радушней их угощает.
— Вот зятья какую добычу привезли, — хвалит. — Этакого зверя поймать сумели! Седун вон тоже на охоту отправился, да все нет его. Не видали ли где?
— Не видали, — говорят зятья и опять наперебой рассказывают, как ловили златорогого красавца.
Немало прошло времени, пока Седун вернулся. До ручья скоро доскакал, да от ручья плестись пришлось долго. Да еще на лошадиной туше поймал с десяток ворон-сорок и потащил царю.
— Нате, — говорит, — тесть-теща, добычу вам принес!
— Тьфу! — только и сказал царь и приказал слугам выбросить птиц куда-нибудь подальше.