"Да, он подходит для этого дела, — подумал Лю Бо—вэнь, — он честен, хладнокровен и смел".
Правитель отпустил всех собравшихся и повел Гао Ляна к себе.
— О том, что я сейчас скажу тебе, будем знать только мы двое, — услышал юноша. — Пусть тайна скрывает истину, пока успех не достигнут!
Гао Лян молча кивнул. Тогда Лю Говэнь продолжал:
— Сейчас же, не теряя времени, бери длинное и острое копье и отправляйся через Западные ворота по большой дороге. Беги быстро и скоро нагонишь двух стариков с тележкой. В тележке ты увидишь две бадьи с водой. Не пей воду, а копьем опрокинь бадьи! это вода, которой нас лишил проклятый Лунван. Старин с тележкой — это он сам, старуха — его злая бабка, а в бадьях — вода из наших колодцев. Не слушай криков этих стариков, разбей бадьи, а сам, как только вода из них выльется, гони ее к городу. Когда вода потечет, беги со всех ног назад, не прислушивайся к крикам и реву, не оборачивайся на мольбы. Лишь пробежав сто шагов, можешь обернуться и посмотреть. Запомни твердо все, что я сказал. А теперь иди, спасай свой город!
Не простившись с родными, захватив с собою лишь длинное копье, Гао Лян помчался к Западным воротам. Долго бежал он на северо-запад и к вечеру настиг Лунвана. Старик толкал небольшую тележку сзади, старуха впряглась в нее спереди. На тележке стояли две бадьи с прозрачной водой.
Усталый и потный Гао Лян увидел воду, и страшная жажда стала одолевать его. Никогда еще ему так не хотелось пить! Но Гао Лян вспомнил о земляках, которые ждут водят, и пересилил жажду. Он подбежал к тележке и ударил копьем по бадьям. Копье пробило одну бадью и опрокинуло другую.
— Пу-пу! Хуа-хуа! — вода брызнула и полилась на землю.
Заплакал тут старик, запричитала жалобно старуха, моля Гао Ляна поднять бадью. Но тот, помня наказ Лю Бо-вэня, вылил всю воду и погнал ее копьем по направлению к Пекину. Сначала вода потекла ручейком. Гао Лян перепрыгнул через него и побежал вперед. Теперь за ним устремился бурный поток.
И вдруг сзади послышались крики о помощи, потом раздался страшный звериный рев. Но Гао Лян, не оборачиваясь, бежал все вперед и вперед, а сам считал шаги: десять... двадцать... пятьдесят... Позади него рушились скалы, ревели волны, шумела вода. Но Гао Лян, ничего не замечая, мчался все вперед и вперед! Шестьдесят... семьдесят... восемьдесят шагов...
На городской стене толпился народ. Все смотрели на это удивительное состязание. Пекищы криками подбадривали своего земляка... Восемьдесят пять... девяносто... девяносто пять шагов... И вдруг сзади все стихло, не стало слышно шума и плеска воды. Неужели она повернула вспять? Значит, Пекин погибнет? Тысячи и десятки тысяч людей умрут от жажды?!
Ужас сковал Гао Ляна. Нет! Он должен вернуть воду! И вот на девяносто девятом шаге Гао Лян обернулся. Ай-я! Огромный вал воды обрушился на него и сбил с ног. Миг — и герой скрылся в волнах, только копье его плыло по бурной воде...
Так погиб отважный Гао Лян. Но свою задачу он выполнил: вода подошла к городу и наполнила колодцы! Смелый Гао Лян утонул, но слава о нем не умерла — она живет в легендах и песнях. А жители Пекина на месте гибели героя поставили мост, который всем известен как Мост Гао Ляна.
Чудесное лекарство
Кто из народа лису не слыхал песню "Асы взбирается на гору"?! Эту песню поют юноши и девушки, старики и дети. Ее любят и в Баошане, и в Лунлине, в Ицзяне, и во многих других местах. Но помнит ли кто-нибудь, откуда взялась эта чудесная песня? А родилась она из старой-престарой легенды. Послушайте, что рассказывают старики-лису.
Давным-давно жили молодые муж с женой. Имя мужа сейчас уже всеми забыто, а жену звали Асы. Своими руками выстроили они себе хижину, целыми днями трудились на поле, и, хоть жилось им нелегко, они очень любили друг друга и никогда не ссорились.
Но вот пришла к ним большая беда: муж Асы заболел неизлечимой болезнью. У него отнялись руки и ноги, он не мог ни работать в поле, ни управляться дома по хозяйству. Все пришлось делать одной Асы. И еще ей нужно было ухаживать за больным мужем. Тяжело стало им жить. Крыша в хижине протекла, а у Асы не было сил починить ее. Как дождь — хижину заливало водой: огня не разжечь, обеда не сварить.
Так они прожили три года. А на четвертый нагрянула новая беда. Что ни год в их местность являлись императорские чиновники собирать налоги — зерном или деньгами. Кто не мог уплатить — тех забирали. Когда заболел муж, Асы пришлось батрачить у богачей. Еле-еле накапливала она денег, чтобы откупаться от чиновников. А в тот год она заработала совсем мало. Императорский закон был жесток: денег нет — отдавай зерно, зерна нет — ступай сам работать! Асы поняла: если. ей нечем будет заплатить налог, чиновники заберут ее мужа.