В этот раз Рыбка обошлась без спецэффектов — просто вынырнула из волны и уселась на тут же возникший трон. Окинув взглядом людей на берегу, она с сомнением и нотками удивления в голосе спросила:
— Та-а-ак. Будешь предлагать бабку на царство?
— Но развитие творческого потенциала старшего возраста требует…
— А потом, — оборвала его рыбка, — «чтобы ты сама ей служила, и была бы у ней на посылках?» Нет уж, хватит! Обойдёшься!
— Ага! Как всегда, власть пытается отказаться от своих обязательств! — гордо крикнул Константин. — Но в этот раз не выйдет! — он выхватил договор и начал громко читать пункты о неисполнении обязательств и неустойках.
— Надоел! — Рыбка махнула плавником, бумажка вспыхнула пламенем и тут же разлетелась пеплом. — Старик! Эй, Старик! Корыто новое с меня, дом. Лодку хорошую добавлю. Только убери с моих глаз этого.
— Ничего у вас не выйдет! — встал в горделивую позу спаситель обиженных. — Трудовой народ, один раз вкусив свободы от государственного произвола, никогда добровольно не оденет ярмо рабства и пресмыкательства… — договорить он не сумел. Ткнувшись лицом в песок и почувствовав, как крепкие мозолистые руки умело вяжут на запястьях и щиколотках узлы, Костя пытался было вырваться — но куда там «офисному планктону» против тянувшего каждый день тяжёлые сети рыбака.
— Повесь его в лесочке. Только подальше, чтобы с берега видно не было.
Полчаса спустя Константин с ужасом слушал Старика, который старательно перекидывал верёвку через ветку дерева и прилаживал под ногами правозащитника чурбачок:
— Ты уж прости меня, мил человек. Не со зла я — государыня Рыбка велела. Да и изба с лодкой новые нужны очень …
— Не надо! А-а-а-а! Простите, я больше не буду! — с ужасом Костя почувствовал, как вылетел из под ног обрубок бревна, наступила темнота и… он очнулся у себя в кабинете.
«Уф! Надо же, прямо за столом уснул! — Константин радостно ощупал шею, которую неудачно сдавил перекрутившийся галстук. — Ну и гадость же привиделась…» Достав из нижнего ящика лежавшую там «на крайний случай» бутылку водки, он, даже не глядя на высохший пакетик чая, плеснул в чашку сразу до середины и сделал несколько глотков. После чего достал альбом с фотографиями и принялся листать. Вот он пионер, вот комсомолец. Вот приятели девяностых, вот банкет по поводу открытия своего фонда… Чашка вылетела из внезапно ослабевших пальцев и с жалобным звоном разлетелась по полу осколками. Вместо открытки-талисмана на последней странице был обрывок знакомой пеньковой верёвки и коротенькая записка: «Помни у меня!».
Правильный документ. История девятая - бюрократическая
Трофим Никитич умер. А что в этом такого? Все умирают рано или поздно, вот и его срок пришел. Душа воспарила к потолку и на какое-то время замерла от удивления. Вот ведь оно как. Никогда не верил во всякие поповские бредни, газету «Правда» читал — и на тебе, жизнь загробная. Еще раз с грустью осмотрел он кабинет, в котором проработал последние десятилетия, потом взглянул на своё тело, бессильно уснувшее за столом… жалко, год всего до пенсии не дотянул. И, мысленно вздохнув, начал пробираться к небу через бетонные перекрытия небоскрёба, в котором ютились большие и малые организации и ведомства. Облака становились все ближе и ближе, послышались сладостные звуки, показались врата Рая… как вдруг непонятный вихрь закрутил почти достигнувшую неземного блаженства душу и понёс её куда-то в сторону.
Несколько мгновений спустя Трофим Никитич оказался на бескрайней серой равнине перед входом в исполинское здание, напомнившее родной небоскрёб. Разве что число этажей в Этом не поддавалось определению. «Чистилище, — вспомнил он. — Читал где-то. Место между Раем и Адом, куда отправляют всех свежеумерших. В принципе — логично. В поликлинике регистратура, у нас тётка-вахтёрша. Значит и здесь что-то подобное должно быть обязательно». Поправив пиджак (хорошо хоть как в момент смерти одет, показаться не стыдно), поднялся на крыльцо, открыл тяжёлую створку, вошёл в просторный холл… и упёрся в очередь. Кого в ней только не было: любого возраста и пола, негры вперемешку с эскимосами, китайцы вслед за австралийцами … Деликатно спросив, кто крайний, он встал в самый конец. Продвигалась очередь к нужной двери медленно, постоянно замирала, когда на табло сверху загоралась надпись «Технический перерыв 15 мин» или «Обед». Но даже в загробном мире не бывает бесконечного, и очередь донесла Трофима Никитича до кабинета, где за большим письменным столом расположилась ангел. Как положено, с белыми крыльями за спиной, милым личиком, золотыми кудряшками… и почему-то манерами до боли напоминавшая старую грымзу из отдела кадров, которая постоянно скандалила из-за составленных не по форме графиков отпусков.