Дирижер
Выходные подкрались совершенно незаметно. Рабочая перегруженная среда как-то неожиданно сменилась вечером пятницы, когда все счастливые обладатели «соток» за городом стремятся покинуть каменные джунгли.
Они исключением не были. Час в битком набитом автобусе, пятнадцать минут пешком по рыхлому мартовскому снегу, десять минут в поиске бабушкиного тайника для ключа где-то в стенах старой дачи.
— Привычка у нее такая, что поделать.
Она пожала плечами, открыла шоколадно-коричневую дверь — яркое пятно на фоне выцветшего деревянного скелета. Еще полчаса колдовства с примусом и прочими «приветами» из прошлого — тепло ночью обеспечено.
Второй этаж. Зеркальные врезки на стенах — как ремень кокетки, застрявшей в стиле «панк». Бесконечный коридор отражений друг напротив друга.
— Кажется, что вглубь зеркала уводит коридор.
Муисти сделала глаза пострашнее, загородила отражение.
— Теперь я — твое зеркало.
— Все, кто тебя окружает, твои отражения. Так или иначе.
Брови поползли вверх. Азед усмехнулся.
— Сама подумай, чтобы тебе исправить в себе что-то, нужно понять, что именно ты делаешь не так. Все, кого ты встречаешь в своей жизни, даны тебе для того, чтобы сделать новый шаг вперед.
Она задумалась, усевшись на кровати. Старая панцирная кровать — где такие еще найти, кроме как на дачах. Он присел рядом.
Скрипят мыши под шифером, где-то внизу капает вода. С улицы доносится гул голосов. Этот дом, со всей его нелепостью и абсурдностью — зеркальными витражами, дверью, стареньким примусом по соседству с новой кофеваркой — весь дом казался средоточием странной энергии, куда более дикой и непостижимой, чем все непроходимые леса. Существование М-теории казалось здесь абсолютно нормальным фактом действительности. Он закрыл глаза, представив себе, каково было бы проснуться на этой даче утром. Мягкий солнечный свет, шелест листьев старого тополя, прохладный, немного влажный утренний воздух…
В ноздри ударил запах кофе. Муисти разливала содержимое своего термоса по кружкам. Возможно, кто-то из ее семьи по материнской линии в прошлой жизни был причастен к ведьмам. Кто-то из них, пожелав однажды иметь собственный клочок земли, спустя несколько поколений обрел желаемое, пусть и руками своим потомков. И теперь это ощущение удовлетворенности, как огромный кокон, спеленало дом со всех сторон, превратив его в энергетическое болото.
— Помнишь теорию Иржи? О Замкнутых кругах энергии?
Она кивнула.
— Он был здесь. С месяц назад.
Азед промолчал. Месяц назад Иржи рассказывал ему, как доблестно провел ночь с одной девицей на даче у друзей.
— Друзья…кто для тебя друзья? Те, с кем можно провести вечер? Выпить пива? Обсудить фильм?
— Нет. Те, кто с полуслова тебя понимает, кто откроется тебе и кому откроешься ты.
Она рисовала пальцем круги по тонкому слою пыли на зеркале.
— Нет для меня друзей в таком понимании. Есть родственные души.
— и много таких среди сотен твоих знакомых?
— Пара человек. Остальные…
Она вспомнила кого-то, усмехнулась краем рта.
— Когда делаешь добро — глупо ждать того же в ответ, иначе это пресловутое добро фальшиво.
— Не принимай все близко к сердцу. Идиотов много. Есть вещи поважнее.
— Кто бы говорил.
Она опять забралась на кровать, укутавшись в одеяло. За окном тускло мерцали звезды, где-то выли собаки. На полу остывал кофе в открытом термосе.
— Дуг сразу стал родственной душой?
Она смотрела в окно.