Сначала он поселился в южной части города, в доме на самой окраине. Он жил здесь среди певчих птиц. И ни с кем не общался. Спустя несколько месяцев он переехал к городской стене, в ветхое строение, из которого открывался широкий вид на окутанную болотными испарениями пустошь. Барон совсем изменился, стал замкнутым, нелюдимым, подолгу сидел на городской стене или гулял по ней, а то отправлялся верхом по дороге к морю. Так прошел почти год, но вот однажды утром он появился в городе; на рыночной площади он справился, где живет архитектор, отыскал его и без лишних слов поручил ему построить на пустынной равнине дом. Скрестив руки на груди, барон сказал, что торопиться не следует: дом надо построить на самом высоком холме, вокруг скалы; пусть это будет укромный замок, уютный и богато украшенный.
Через полгода он собирается привезти в этот замок молодую супругу.
И вот на равнину потянулись дорожные строители; надежно утрамбовав почву, они проложили в сторону от шоссе к скале дорогу; по ней с шумом наехали каменщики, разметили холм, врыли столбы и построили вокруг скалы, которая поднималась на высоту второго этажа и свободно проходила сквозь жилые помещения, просторное вытянутое здание из серого известняка, с цветными окнами, как в церкви, с изящными башенками. Так посреди запустения вырос замок; строители не могли удержаться от насмешек, горожане лишь покачивали головами.
Наконец стены и комнаты замка были заполнены дорогой старинной утварью. Прошло ещё немногим больше месяца, и барон привез в замок из чужедальних стран молодую жену. В первый раз о ней заговорили, когда она появилась в городском театре. Смуглолицая португалка, совсем ещё девочка, она ни на шаг не отходила от своего мужа, а он снова был весел и совершенно всех очаровал. В тот вечер они танцевали в зале городского собрания. Барон, сложив губы трубочкой, что-то насвистывал в танце, поглаживал свою окладистую каштановую бороду и, посмеиваясь, всем показывал рубцы от ожогов на правой руке. Во второй раз о португалке услышали уже неделю спустя, когда среди ночи из замка верхом примчался гонец, забарабанил в дверь к доктору, вытащил его из дома и доставил на пустошь к бездыханному телу молодой женщины. Она лежала в темном коридоре возле спальни, в ночном одеянии, с посиневшим лицом. Рядом на полу догорала свечка: видимо, она держала её в руке, когда выбегала из комнаты. Барон смотрел на доктора застывшим взглядом, на вопросы не отвечал, ничем не выдавал своего волнения. Из обрывочных слов рыдающей горничной удалось узнать, что чужестранка давно страдала сердечным недугом. Доктор установил: смерть наступила от закупорки легких.
Спустя три недели барон снова появился в городе. Его стали принимать в обществе. Всё чаще он наведывался в город, ездил на охоту, участвовал в состязаниях, ходил на бега, а по вечерам за бокалом вина рассказывал о своих путешествиях и приключениях. Потом горожане часто видели его, веселого, восторженного и мечтательного, в компании солдат и матросов, как вдруг в один мартовский день он, взяв двух матросов, опять отправился в плаванье. А через полгода барон прислал своему управляющему письмо, в котором приказывал обить стены жилых комнат зеленой тканью, постелить зеленые дорожки, а на женской половине поставить букеты орхидей.
После восьми месяцев отсутствия барон воротился из странствий. И снова с молодой женой. Вторую жену барона в городе никто не видел. Как-то утром её нашли мертвой; она лежала во дворе замка, в черной амазонке, зажав в руке хлыстик, бледное гордое лицо прикрывала вуаль.
Теперь стоило только мрачному барону появиться в своем черном кожаном одеянии на улицах города, как в народе, среди матросов и слободских рабочих, начинали перешептываться; дети при виде его громко вскрикивали, бросали вслед ему камнями, метили из рогаток в его жеребца.
Дочь члена муниципалитета, хрупкое белокурое создание, сидя у окна, глядела барону вслед. И всякий раз, когда мужчины с затаенной злобой говорили о судьбе черного рыцаря, на её серо-голубые глаза наворачивались слезы. У себя в комнате она часто плакала над его горькой участью. А однажды она появилась у него в замке и стала его женой. Не помогли ни просьбы, ни уговоры её родных. Толпы людей, неистово крича, устремились по темной аллее к замку, когда спустя месяц под вечер у пролома в городской стене был найден труп прелестной девушки. Чтобы защитить барона от разъяренной толпы, полиция оцепила замок, самого барона арестовали. Суд постановил произвести эксгумацию трупов двух первых жен и химический анализ на содержание яда во всех трех трупах, Но следствие не дало никаких результатов. Барона освободили. И когда он, с презрительной усмешкой, держа в руке револьвер, медленно выезжал из города, толпа в бессильной злобе тянула к нему свои руки, чтобы разорвать его на куски.