Между прочим, с юга к королевству «Молчок» вплотную подступало герцогство «Свобода». И подобно тому как в королевстве ценили слово и почитали язык и поэтому изъяли их из повседневного обращения, в южном герцогстве ничуть не меньше дорожили свободой: её хранили во дворце самого герцога в укромном месте и никого к ней близко не подпускали. Раз в год ко дворцу направлялись процессии герцогских свободовиков, перед зданием дворца они распевали свои громогласные песни и торжественно клялись герцогу, что будут защищать свободу, чего бы это ни стоило. Затем на балкон выходил сам герцог, он говорил, что передаст свободе их клятвенные заверения, и зачитывал бюллетень о состоянии её здоровья. Можно было не сомневаться, что у герцога относительно свободы самые серьезные намерения: по всей стране он настроил тюрем и острогов, чтобы отражать все посягательства на свободу, которые постоянно совершают люди.
Для тех, кому интересно знать, как выглядела свобода в то время, когда её ещё можно было встретить среди жителей герцогства собственной персоной, сошлемся на сообщение дворцовой прислуги. По её словам, это была маленькая сгорбленная старушка, которая часто кашляла и сплевывала в носовой платок; герцог водил её за руку; при ходьбе она опиралась на палку, должно быть, плохо видела.
Некоторые придворные говорили, что, несмотря на неряшливый вид, это была учтивая пожилая дама. За столом герцог рассказывал ей о событиях в стране, ковыряя вилкой в тарелке, она рассеянно слушала и меланхолично улыбалась: «И что им, собственно, от меня надо? Не понимаю. В конце концов, всему свое время. Я ведь только предрассудок». Но герцог всегда был о ней высокого мнения и считал свободу своим самым ценным достоянием — жемчужиной, украшающей его корону. Он постоянно следил за тем, чтобы тюрьмы не пустовали, в знак уважения к свободе. «Где лучше научишься ценить свободу, как не там, где её нет», — любил он говаривать. А посему каждый житель герцогства в установленном порядке должен был хотя бы раз прогуляться в тюрьму; герцог никого не обошел вниманием. Ну а если и находился такой упрямец, который, в ярости от того, что его посадили, и впрямь затем совершал преступление, то герцог не мешкая отрубал ему голову. За непочтительное отношение к свободе.
Королевство «Молчок» и герцогство «Свобода» постоянно поддерживали хорошие отношения, и между ними стало традицией ежегодно обмениваться определенным числом жителей, с тем чтобы выпестовать, по возможности, целое поколение людей, являющих собой образец человечности и гражданской добропорядочности.
Вышеописанные государства существовали долго, возможно, существуют и сейчас; но об этом мало что известно, ведь наши географы и историки изучают в основном стратосферу.
ГЕОРГ КАЙЗЕР
ОСТРОВ ТЫСЯЧЕЛЕТНИХ ЛЮДЕЙ
Молодой честолюбивый репортёр Фланаган сидел перед всемогущим издателем Варреном. Он сетовал на однообразие своей репортерской работы, на то, что она не дает ему удовлетворения. Постоянно одни и те же происшествия: пожары, землетрясения, скандалы — политические и личные. Постоянно одни и те же сенсации. Варрен спросил Фланагана, о чём бы он хотел поведать читателям. Фланаган мечтал хоть один раз написать совсем о другом — попасть в такое место, где бы ничего не происходило. Никаких сенсаций. Безмятежная жизнь — тишина заполняет время. В этот момент в редакцию зашел попрощаться родственник Баррена, капитан парусника. И Варрен предложил Фланагану совершить путешествие на тихоходном паруснике, где действительно ничего не будет происходить. Только волны — ветер сильнее, ветер слабее. Фланаган согласился и ступил на борт парусника, чтобы пожить без происшествий.
Но он пережил самое необыкновенное приключение в своей жизни. Спокойное плавание длилось долго. Ничего не происходило. Казалось, на паруснике можно было жить, ни о чём не беспокоясь. Но вдруг поднялась небывалая буря, и корабль потерял управление. Волны швыряли его, как игрушку. Наконец буря утихла. Море успокоилось, однако капитан не мог определить, где он находится. Корабль отдрейфовал далеко в сторону от курса. Прежде всего надо было починить штурвал и устранить другие повреждения. Работа требовала времени.