Перепугались тут подданные.
И только какой-то малыш рассмеялся. И вот уже захохотали другие ребятишки. А потом и их мамы.
Тут и папы принялись хохотать и дедушки; смеялись вместе с ними и юноши, и девушки, и даже самые старые-престарые старушки. Все смеялись — деревья и звери, смеялись даже самые маленькие травинки-былинки. И этот смех людей, зверей и растений звучал как страшная буря.
Вот так и не стало больше подданных!
Маленький король кинулся со всех ног бежать, а его палачи да охранники попрятались спешно по подвалам. Не дал народ им укрыться, вытащили их, связали по рукам и ногам и заставили выйти — так сказать, погреться на солнышке.
Потом все вернулись к своим делам. Только ребятишки побежали на луг и принялись там плясать и петь.
А солнышко улыбалось.
РАБ (Восточная сказка)
Далеко-далеко на Востоке жил некогда богатый и могущественный султан. И была у него супруга, соединяющая в себе многие высокие достоинства. Она была сведуща и в науках, и в искусствах и поражала красотой и изяществом. Давным-давно, когда она была ещё ребенком, её похитили разбойники, увезли далеко от высоких гор её свободной родины и поднесли в дар султану.
Султан с ревнивой любовью тирана стерег свою юную супругу. Он подарил ей замок, в котором она жила: у неё были роскошные одежды и тонкие яства, красивые рабыни и сверкающие драгоценности — словом, всё, о чём может только мечтать любая женщина. Она же должна была во всем покоряться своему повелителю.
Стражи султана охраняли замок. Госпоже не дозволено было покидать его пределы, и она могла гулять лишь в садах, обнесенных высокими каменными стенами.
Один или два раза в год, в дни самых торжественных праздников, ей по разрешению супруга позволялось покидать свою золоченую тюрьму.
В царских одеждах появлялась она перед гостями, и они завидовали султану и превозносили его — обладателя столь драгоценного сокровища.
Нередко, когда султан чувствовал усталость или бывал болен, он призывал свою супругу, и её сладостное пение наполняло его новой силой, а глаза его наслаждались неизъяснимой привлекательностью её облика.
Для подданных султан был суровым господином. И однажды, когда вспыхнул бунт, только хитрость старого евнуха помогла ему спастись… Евнух посоветовал как можно скорее призвать госпожу, чтобы она явилась народу во всей своей блистающей красоте, а придворные тем временем кричали бы мятежникам:
«Поглядите, какое сокровище! И вы хотите его уничтожить?!»
Расчет евнуха оказался правильным. Ослепленная необыкновенной прелестью и величием госпожи, толпа забыла свое возмущение, все пали ниц и привычно закричали:
— Да здравствует султан!
Однако среди рабов султана был один юноша, стройный и исполненный отваги в гораздо большей мере, чем это подобает рабу. В то время как все склонили головы, он дерзко поднял взор и взглянул в лицо госпоже. И тогда он увидел, какая глубокая печаль лежит на её лице. И подумал юноша: «А ведь госпожа, верно, несчастлива». Он расспросил самых старых слуг султана и узнал, что госпожа родом с тех вольных гор, что тянутся по ту сторону пустыни. Там маленькой девочкой, бедная и босая, пасла она коз своего отца. И её до сих пор терзает тоска по вольной бедности родины. Тут юноша и говорит сам себе: «А что, если я освобожу прекрасную и завоюю её любовь?»
День и ночь думал юноша, как бы проникнуть за высокие стены.
Вскоре это желание превратилось у него в пламенную страсть. Юноше уже казалось, что тогда жена султана остановила на нем свой взор. Это придало ему смелости, и вот однажды он спросил себя: «Разве мое тело не так же стройно и прекрасно, как тело султана, разве не столь же гордо я держу голову, или, может быть, сердце мое не так отважно?»
— Я завоюю любовь принцессы или умру! — воскликнул он.
И вот однажды вечером юноша прокрался в сады дворца. Он знал беседку, в которой госпожа любила сидеть в одиночестве перед заходом солнца. И не раз рабы по ту сторону садовой ограды прислушивались к нежным звукам, которые ветер доносил из беседки. И тогда они разгибали сгорбленные спины, забывали о рубцах от бича, кивали друг другу и шептали:
— Госпожа поет!
Даже надсмотрщики, услышав это пение, делались тихими и приветливыми.
Нежная грусть таилась почти всегда в песнях госпожи. Но иногда они превращались в песни горячего гнева, в необузданные гимны свободе, мятежные песни борьбы — песни, какие пели в горах её родины.