Изготовил ещё волшебник небольшое количество больших очков с розовыми стеклами; за триста лет, что истекли после смерти старого волшебника, только три раза пришлось пользоваться этими очками. Они предназначались для тех странных людей, глаза которых всё же, несмотря на обычные очки, могли что-то различать и видеть из реальной действительности.
Вот был, к примеру, один юный поэт, служил он при дворе, жил себе в радости и довольстве, всеми любим и почитаем. Писал он красивые стихи, восхвалявшие короля и его мудрое правление, а ещё сочинял он песни, в которых превозносил добродетели богачей.
Казалось бы, такой поэт должен быть самым счастливым человеком на свете; и действительно, смотрел он на мир сквозь свои посеребренные очки вполне веселыми глазами. Одно только беспокоило богатеев: не хотел поэт становиться таким же жирным и сытым, как они, но ведь он был поэт, и они прощали ему это.
Но вот как-то раз оказался поэт случайно в квартале бедняков. Был чудный летний день, солнце так припекало, что серебро, покрывавшее стекла очков, немножко расплавилось, и тогда поэт увидел одним глазком реальную действительность. Он так испугался, что даже громко вскрикнул. Он увидел усталых работяг, вкалывавших от зари до зари, худых, больных женщин, чахлых, изголодавшихся детей. И подумал он, что ведь этого ещё никто, кроме него, никогда не видал и он обязан рассказать всем эту правду. Тогда побежал он к богачам и, обливаясь слезами, поведал им о тех ужасах, какие узрел. А те посмеялись только, решив, что это он от жары немножко не в себе. Посмотрел поэт тогда и увидел снова одним глазом действительность. Крикнул он тогда богачам:
— Грабители! Убийцы! — и помчался к королю, надеясь хоть там обрести поддержку.
Но как только предстал перед его взором король, восседающий на троне, крикнул поэт ему прямо в лицо:
— Ах ты злыдень, чудовище, тупица! Кто дал тебе право сидеть на этом троне?
Связали тогда поэта по рукам и ногам и заточили в темницу, и решено уже было предать его смертной казни, если бы волшебник, хранитель очков, не замолвил за него доброе словечко и не растолковал королю, откуда зло сие происходит. Приволокли тогда смутьяна к волшебнику, тот надел ему розовые очки и сказал:
— Друг мой, твои очки сломались, вот ты и решил, что видишь такие страшные вещи. Выйди-ка теперь на улицу, оглядись по сторонам и поймешь сразу же, что ты заблуждался.
Послушался его поэт, посмотрел на мир сквозь розовые очки, и снова показалось всё ему красивым и хорошим. Бедность и нищета предстали перед ним как нечто просветленное, святое, и подумал он: «Труд облагораживает человека; как счастливы должны быть люди, которым дано вот так облагораживаться по двенадцать часов в сутки!» Богатеи показались ему снова добропорядочными друзьями, ну, а как предстал он перед ясны очи самого короля, от почтения тут же бухнулся ему в ноженьки, ослепленный королевским величием.
После этого случая ещё долгие годы ничто не нарушало покоя и порядка в стране.
Но когда молодой поэт стал поэтом старым и лежал уже при смерти, он сорвал очки с глаз, что вот-вот сомкнутся навеки, и в эту секунду ему показалось, что увидел он снова всё то, что видел тогда — летним днем. Подле него сидела молодая служанка, которая преданно ухаживала за ним всё это время. Поэт схватил её за руку и пробормотал:
— Очки, снимите очки, смотрите!
С этими словами он умер.
Девушка, опечаленная и расстроенная этим событием, вернулась к своим, неспокойно у неё было на душе. Правда, она не совсем поняла последние слова умирающего старца, ибо очки влияют не только на глаза, но и на разум, и всё же она запомнила их и порою задавала себе вопрос: как должен выглядеть мир, если на него посмотреть без очков?
Вскоре после этого она вышла замуж, и когда родился у неё сын, этакий славный крепыш, и увидела она его сияющие глаза, и вспомнились ей слова поэта, подумала она с горечью: «Как жаль будет скрывать такие чудесные глазки за уродливыми очками!» Но всё пошло своим чередом, прибыл волшебник и нацепил маленькому Фрицу на нос очки — порядок есть порядок.
Но странное дело — не хотел малыш носить очки, всё норовил их стянуть, так что родители боялись, что ему это удастся когда-нибудь, и пойдет он без очков на улицу, и схватят его тогда блюстители порядка и казнят по законам этой страны. Уж как они просили-умоляли маленького Фрица, как грозили-угрожали ему, всё напрасно: стоило Фрицу остаться одному, как он тут же начинал стаскивать очки, которые были укреплены у него на затылке хитроумным способом.
И вот уже когда мальчик стал почти юношей, удалось-таки ему снять очки, и тогда увидели его испуганные глаза очень уж страшные вещи: нищету и нужду, бессилие и беспомощность одних, богатство, благополучие, великолепие и несправедливость других. Но всё это мог он наблюдать совсем недолго, ибо тут же появлялись то мать, то сестра, которые принимались его ругать и умолять, плакать и угрожать до тех пор, пока им не удавалось заставить его снова надеть очки.