Тогда закопал принц девять веточек и девять пальчиков под деревцем, и в тот же день проросли девять новых росточков. Тут пришла во дворец та самая девушка, что взяла с собою только локон на память, и оставила пальчик с кольцом, бросилась к принцу в ноги и сказала:
— Государь мой, нет у меня миртовой веточки, да и рада я тому, что нет её у меня; но хочу я отдать тебе этот локон и просить тебя об одной милости.
Обещал ей принц исполнить всё, и поведала она ему тогда, как убийство свершилось, и попросила его простить камергера, что в страхе прячется с тех пор, и дозволить им обручиться.
Дал тогда принц ей письмо, в котором написал, что прощает своего камергера, и побежала она в лес, где её возлюбленный в дупле прятался и куда она ему каждый день еду носила. Обрадовался камергер счастью такому и вернулся вместе с девушкой в город. Принц же закопал тот локон. Снова деревце тогда заговорило:
И вот велел тогда принц созвать весь народ ко дворцу на пир великий, и когда все собрались, вынесли деревце миртовое под балдахином, горшечник же и его жена укрепили сверху венчик из цветов, золотыми нитями переплетенный, и вот тут и появилась Мирточка, из деревца вышла, в подвенечном платье прекрасном, и, обливаясь слезами радости, сердечно обняли её родители, — ведь ни разу ещё не видали они свою дочку; подошел и принц, счастливый, поприветствовать невесту свою. Увидали всё это злодейки, не по себе им стало, пот холодный их прошиб; принц же обратился к своим подданным с таким вопросом:
— Что заслуживает тот, кто обидит Мирточку, кто зло ей причинит?
Каждый выступил, и все придумывали наказание одно страшнее другого, и когда очередь дошла до злодеек, сказали они в один голос:
— Провалиться тому с головою сквозь землю, пусть только руки одни торчат из земли.
Не успели они вымолвить это, как расступилась земля и сгинули злодейки, а на месте том поднялась трава дикая, коринник пальчатый. Ну а потом справили свадьбу принца и Мирточки, и тогда же обвенчались камергер с той девушкой. Вскоре небо подарило принцу сына, и досталась ему колыбелька красивая, что изготовил когда-то старый горшечник.
Народ весь в стране веселился и радовался.
А миртовое деревце скоро разрослось, превратилось в дерево могучее, и пришлось пересадить его в чисто поле. Пожелала тогда Мирточка, чтоб росло оно у хижины её родителей; так и сделали, а хижина со временем превратилась в дом большой, красивый, а потом уж рядом с деревом тем целый лес миртовый вырос, и внучата горшечника и его жены играли в нем, ну а когда старики умерли, похоронили их, согласно их желанию, под тем деревом миртовым. Теперь уж и принц с Мирточкой покоятся там, ибо нет их ныне в живых, — думаю, что умерли они уже, ведь всё это было так давно-давно.
ЙОЗЕФ ФОН ЭЙХЕНДОРФ
ОСЕННЕЕ ВОЛШЕБСТВО
Рыцарь Убальдо в один светлый осенний вечер отстал от своей свиты во время охоты и в полном одиночестве ехал между пустынными лесистыми горами, когда увидел, как с горы спускается человек в странной и пестрой одежде. Незнакомец не замечал его до тех пор, пока рыцарь не загородил ему дорогу. Убальдо с удивлением увидел, что куртка незнакомца изящна и великолепно украшена, хотя уже старомодна и потрепана. Лицо странника было прекрасным, но бледным, борода — дикой и неухоженной.
Они поздоровались, и Убальдо рассказал, что он, к несчастью, здесь заблудился. Солнце уже скрылось за горами, и всё кругом было пустынно. Незнакомец предложил рыцарю переночевать сегодня у него; завтра рано утром он покажет ему единственную тропу, которая выводит из этих гор. Убальдо охотно согласился и последовал за своим провожатым через лесистые ущелья. Скоро они оказались у скалы, в подножье которой была устроена просторная пещера. Большой камень лежал посередине пещеры, на камне стояло распятие. «Ложе, прикрытое сухой листвой, заполняло заднюю часть кельи. Убальдо привязал своего коня у входа, а хозяин молча принес вино и хлеб. Они сели рядом, и рыцарь, которому одежда неизвестного казалась малоподходящей для отшельника, не смог удержаться от вопроса о его прежней жизни. «Не спрашивай, кто я», — ответил отшельник строго, и его лицо стало при этом мрачным и недружелюбным. Однако Убальдо заметил, что, когда он сам начал рассказывать о некоторых странствиях и доблестных делах своей юности, отшельник встрепенулся, а потом снова замкнулся в глубоком раздумье.