– Ну а теперь, – спросил жеребёнок, – неужто опять ничего не видишь?
– Да, – ответил Головешка, – теперь вижу далеко-далеко – что-то похожее на голубую ленту.
– Это река, – сказал жеребёнок, – нам через неё надобно переправиться.
Через реку был перекинут длинный крепкий мост, и, проскакав по нему, они опять проделали долгий-предолгий путь. Тогда жеребёнок снова спросил, видит ли Головешка что-нибудь. На сей раз далеко-далеко он увидел что-то чёрное, похожее на колокольню.
– Правильно, – сказал жеребёнок, – в церковь-то мы и войдём.
Едва ступив на церковный двор, обратились жеребята в людей – настоящих королевичей с виду, и одежды на них были такие великолепные, что буквально сверкали от пышности; вошли они в церковь и получили от священника, что стоял у алтаря, хлеб и вино – ну и Головешка с ними вошёл. А после того как священник возложил на принцев руки и прочёл молитву, все они вышли из церкви, и Головешка за ними, но ещё прихватил с собой фляжку с вином и немного освящённого хлеба. Едва покинули семеро принцев церковный двор, как снова превратились в жеребят. Головешка сел на спину самого младшего, и вернулись они назад – тем же путём, но только гораздо быстрее.
Сначала проскакали по мосту, потом мимо большой берёзы, а там и мимо старой карги, которая пряла в расщелине скалы, и так быстро мимо неё пронеслись, что Головешка почти не расслышал её воплей, понял только, что обозлилась она до чрезвычайности.
Было почти уже темно, когда они возвратились к королю, который стоял посреди двора, поджидая.
– Хорошо ли и зорко ли следил ты за ними весь день? – спросил король у Головешки.
– Старался как мог, – ответил Головешка.
– А можешь мне поведать, что ели и пили мои семеро жеребят? – спросил король.
Тут Головешка вытащил освящённый хлеб и фляжку с вином, показал их королю и сказал:
– Вот она, их еда, а вот их питьё.
– Что ж, ты прилежно и верно наблюдал за ними, – согласился король. – А потому получишь принцессу и половину моего королевства.
Всё приготовили к свадьбе, и король сказал, что будет она столь пышна и великолепна, что о ней каждый услышит и каждый расспрашивать станет.
Когда же уселись все пировать, жених встал и пошёл на конюшню, сказав, что забыл там кое-что, надо пойти посмотреть. Придя туда, сделал он всё так, как велел жеребёнок: отсёк головы всем семерым. Сначала старшему, потом второму по старшинству и так далее, а после с великим тщанием уложил каждую голову у хвоста того тела, какому она принадлежала, и, когда всё было сделано, жеребята вновь стали принцами. Вернулся Головешка на свадебный пир с семерыми принцами, и король до того обрадовался, что и целовал его, и по спине хлопал, ну а невесте Головешка понравился пуще прежнего.
– Половина моего королевства и так уже тебе принадлежит, – сказал король, – а другую получишь после моей смерти, потому что мои сыновья, снова ставшие принцами, сами добудут себе земли и королевства.
Тут уж всякий поверит, что свадьба получилась весёлая и радостная.
На восток от Солнца, на запад от Луны
Давным-давно жил-был крестьянин, у которого было много детей, вот только кормить и одевать их было совсем не на что.
А дети его были хорошенькие-прехорошенькие, особенно младшая дочка – такая милая, что глаз не оторвать.
Однажды осенью – кажется, в четверг, когда на дворе бушевала непогода, лил дождь и ветер разгулялся так, что дрожали стены их домика, – кто-то трижды стукнул в окошко. Хозяин пошёл посмотреть, кто бы это мог быть. Он открыл входную дверь, выглянул из дома и вдруг увидел огромного Белого медведя.
– Добрый вечер! – вежливо поздоровался медведь.
– Добрый вечер, – ответил изумлённый хозяин.
– Отдай мне твою младшую дочь, – сказал Белый медведь. – Если отдашь, станешь столь же богатым, сколь сейчас беден.
«Оно бы неплохо разбогатеть, – подумал крестьянин, – только надо всё-таки сперва посоветоваться с детьми».
Он вернулся в дом и рассказал детям, что предложил ему Белый медведь. Но дочка ни за что не соглашалась, чтобы Белый медведь забрал её с собой.
Тогда отец снова вышел к медведю. Но так уж ему хотелось вырваться из бедности, что не передал он гостю, что дочка ему отказала, а попросил зайти в следующий четверг, ровно через неделю, надеясь, что дочь удастся уговорить.
Целую неделю толковал он ей о богатстве, которое ожидает и её, и всю семью. В конце концов девушка с ним согласилась. Она постирала и выгладила свою одежонку, оделась, причесалась, так что, собравшись в дорогу, стала выглядеть ещё краше, чем обычно.