Сказки о любви

        вдавалась в море.
Три царственные Дюны, как стражи величавые,
        касались облаков.
Их склоны кустарник покрывал кудрявый.
   Кое-где
тянулись к небу стволы берез застенчивых.
И на вершинах горделиво красовались сосны.
. . . . . . . . . . .
А в мир пришла Чудесница-Весна,
                      насытив небеса глубокой синью,
все затопила буйством запахов и красок.
И, море усмирив, пригладила шалуньи-волны.
И те, воркуя нежно, целуя берег и подножья дюн,
дарили им свой кружевной наряд.
Украшенные кисеей березки,
в вуаль прозрачную обернутые ивы
и ели — скромницы в накидках темных —
все нежились в весеннем торжестве.
Доселе человека нога ни разу не потревожила
             покоя здешних мест.
Лишь соловьи весенними ночами
 топили всё в любовном сладком пении,
да чайки криками гортанными своими
       дневную вспарывали тишину.
. . . . . . . . . . .
Раз в десять лет в ту ночь, короче которой нет в году, когда закат лилово-бирюзовый переходит плавно
в малиновый рассвет,
невиданной красы цветок здесь расцветает.
Сияние его подобно самой яркой звезде
в Небесной колыбели.
И лишь три Духа — Земли, Воды и Воздуха —
слетались неизменно в эту ночь, чтоб обсудить —
что делать с неразумным человеком
и как не допустить конца Всему.
В короткие мгновения с заката до зари
Волшебный Духов Цвет не только желание любое
исполнить мог,
но в аромате его видимыми становились
бесплотных Духов очертанья.
. . . . . . . . . . .
И надо же такому случиться было,
что мудрая Судьба
в таинственную эту ночь забросила на косу
двоих уже к рассвету.
Огромный мир небесный и морской,
глазища распахнув,
той парой любовался.
Был тонок стан Её и гибок. В золотых кудрях
                      играли блики,
а бирюза больших с лукавинкою глаз
могла поспорить с цветом
волны морской, сверкающей в лучах Светила.
И юноша был Ей под стать — высок и строен,
и широк в плечах.
Решительно и смело глядел на мир Он.
И запрокинутая гордо голова его, казалось,
бросала вызов всему и всем.
Как лань беспечная Она носилась
средь деревьев — великанов и кустов,
взлетая на самые вершины дюн. И смех ее призывный,
веселым колокольцем звеня, запутавшись в ветвях,
катился вниз,
где волны, озоруя, игриво слизывали золотой песок.
И лишь в беспамятстве любви могли Они не видеть
и редкостный цветок, и странные фигуры Духов,
что с интересом наблюдали за юной парой,
прервав свою беседу.
— Итак, у нас два выхода, — продолжил Дух Воды, — Один — как прежде, в древние века,
когда растаяли снега и льды на полюсах Земли
и затопили всю планету —
лишь так спасти возможно было воду,
смешав отравленную глупым человеком — со свежей —
с двух полюсов земли.
Быть может, сделать то же, Потоп устроив новый? Ведь человек с тех пор так ничего не понял.
Что скажете вы оба?
— Возможно, ты и прав, — в задумчивости
произнес печальный Дух Земли, —
Но в чем повинно всё, растущее под небом?
— А может, сохранить нам стоит лишь эту песчаную косу,
где пара юная влюбленных начало положить сумеет?..
— дух Воздуха задумался и смолк…
— Уверены ли вы, что эти двое смогут воспитать детей —
совсем иных — разумных, добрых, чутких
к заботам, горестям других живых существ? —
промолвил грустно Дух Земли.
— А если не они, так кто же тогда?.. —
Дух Воздуха заметил,
— Взгляните — как они похожи на прелестные цветы
и органичны всему, что здесь.
Итак, они решили — три духа —
дать человечеству еще одну возможность
исправить всё…
Еще на десять лет.
. . . . . . . . . . .