«Ах» – произнесла Ягуда. «Ох!» – проговорил царь, сидя с приоткрытым ртом и страдальческой миной на лице.
– Что, неужели калач отравлен? – всполошилась Ягуда, но царь широко открыл рот и придворный лекарь ловко вытащил из его рта рыбью косточку, всем её показал и произнёс:
– Царское величество укололось рыбной косточкой! – затем бросил её на дорогу. Царь на это хотел что-то сказать царице, только вместо неё рядом в коляске уже была не молодая красивая царица, а сидела старая согбенная с длинным прыщеватым носом древняя старуха в заплатанной одежонке и костлявыми руками.
– Ты кто такая!? – жёстко спросил бабку царь. Но та не ответила, а спрыгнула с коляски, и на карачках полезла под неё, а когда её почти схватили, вдруг исчезла. Тогда слуги и, окруживший царскую коляску народ, поняли, что у них была за царица. Поняли, что это была никакая не молодая царица, а настоящая баба Яга. Царь Тимофей, после такого превращения приказал немедленно позвать к нему войскового министра. И все по его жестам и приказам увидели, что Тимофей стал таким же разумным человеком как и прежде. Исчезли с его лица детское выражение, беззаботность и игривость.
– Нет его, ваше величество. Воевода сослан бывшей царицей в деревню Малая Крюковка, – отрапортовал слуга.
– Как сослан!? –рассердился царь Тимофей. –Вернуть его из деревни немедленно.
«Будет исполнено!» – гаркнули слуги, и несколько верховых галопом бросились исполнять царёв приказ. В это время на дороге показался обоз из двадцати подвод.
– Узнать, кто такие, и куда путь держат? – распорядился царь.
Слуги быстро доставили главного в обозе купца к царю. Тот, увидев царя, упал в ноги.
– Что и куда везёшь? – спрашивает царь.
– Тамбовские мы… – испуганно произнёс купец. Везу кожи в Киев.
– А почему на Казань путь держишь? Концы света перепутал!? – спросил сердито царь.
– Нет, мой государь. Сам понимаю, что так негоже ехать, огромный крюк получается, только царица приказала товар возить именно таким образом и никак иначе.
– Возвращайся в Москву и вези прямо на Киев! – приказал царь Тимофей.
– С превеликой радостью, наш государь, – проговорил купец и крикнул возницам: – Поворачивай на Москву, теперь прямо возить будем!!! Царь в себя пришёл!!! Конец змеиной власти!!!
А змеиной власти, действительно, с этого момента пришёл конец. Перво-наперво царь Тимофей вызвал к себе всех министров. А те, прослышав про распоряжения царя Тимофея, идти к нему забоялись. Когда же царь за ними послал вторично, с указанием – «Если не пойдут – в кандалах привести».
Совсем перепугались министры, бросились в свои кареты и поскакали вон из Тимофеева царства, радуясь тому, что в змеином царстве у них собственные замки есть. А тех, министров, кого Ягуда от государственных дел отлучила, и кого сослала в деревню, как военного министра, царь Тимофей всех на свои должности вернул. Затем, по поводу освобождения государства от скрытой змеиной неволи, устроил большой праздник. В знак особой заслуги перед государством он велел увековечить стерлядь на городском гербе, что мастера с великим удовольствием и исполнили.
А что было после этого с глиняным петушком, гармошкой с колокольчиками и с хлебным калачом неведомо. Сказывают, что они вернулись в деревню и по приглашению бывают в гостях у Стерлядины. Она всегда им рада, а ещё к ним приезжает в деревню военный министр, что был в Малой Крюковке в изгнании. Как приедет, так обязательно всей деревне подарки привозит, кому сани, кому корову, кому телегу, кто в чём нуждается. И это потому, что мужики и бабы в деревне встретили его хорошо и всяко помогли обустроиться на новом месте жительства, когда он в опале был. На этом и сказке конец.
Саратов, 2019, 21 декабря
Перламутровый туман
Внучке – Африкантовой
Ксении Константиновне
посвящается.
Жил был под Саратовом старик с внучкой семилеткой. Внучку семилетку звали Ксенией. Дедушка у Ксюши был лесник. Он следил за порядком в лесу, а внучка, когда он был на обходе, убиралась по дому. Домик их тоже стоял на опушке леса, окнами на реку. А ещё, недалеко от их домика, в лесу, было озеро. Точнее, это был пруд. Его запрудили бобры. Они сделали такую хорошую и надёжную плотину из деревьев, что вода никак не могла её прорвать и люди стали звать этот пруд Бобровым озером.
Ксюша, когда дедушки не было, находиться одна дома нисколько не боялась. Она ходила то на Бобровое озеро, то на берег Волги, то на ручей, что впадал в Волгу, берега которого густо поросли осокой и знала многих обитателей этих мест. А ещё она была такая милая, работящая и приветливая, что и сказать нельзя. А уж, чтобы кому в беде помочь, то про то, и говорить нечего.