Графиня отстала, не желая участвовать в разговоре. На поворотах они с Валехом пропадали из вида. Привратник замыкал процессию, процессия растягивалась по тропе. Теперь, при спуске с холма, можно было наблюдать в бинокль, как маэстро Хант в одиночестве совершает восхождение к горизонту, щупая тростью придорожные камни.
Мира тяготилась присутствием Привратника за спиной. Мире казалось, что позади нее дорога валится в пропасть, что обернись она в неудачный момент, ей уже не выбраться ни в прошлое, ни в будущее.
— Можно я еще раз приеду сюда? — спросила она вдруг. — Одна…
— Зачем? — удивился Валех.
Тон Привратника показался ей издевательским. Так может отвечать существо, которое заранее знает все о ней, и о том, что ей нужно от жизни, и о том, что не нужно. Так разговаривает воспитатель с ребенком, который зарвался, и перестал отличать полезные игры от баловства. Мире сделалось тошно. Она решила больше Привратнику вопросов не задавать. Она поклялась больше никогда не заговаривать с Привратником, но Валех первым нарушил молчание:
— Хочешь просить милостыни у Бога без свидетелей и посредников? — спросил он.
— Вы же лучше меня знаете, чего я хочу, — огрызнулась Мира.
— Вернешься, — ответил Валех, — когда узнаешь, зачем.
— Нет, — графиня остановилась. — Я просто хочу жить. Понимаете? Жить и дышать. Жить и чувствовать себя счастливым человеком. Это все, чего я хочу! — она подняла глаза на Валеха и встретила то же ироничное равнодушие. С таким же успехом Мира в пятилетнем возрасте объясняла гувернантке, что полетит в космос, а когда вернется, люди изобретут лекарство от всех болезней. — Что? — спросила она Привратника. — Я сказала что-то смешное?
— Иди и проси, — Валех протянул графине ключ от ворот, тяжелый и холодный. — Проси то, что тебя не разочарует. Не прикидывайся бедняжкой, не клянчь того, что положено тебе по природе. Воздуха, чтобы дышать, не проси. Все равно не надышишься досыта. И счастья не проси. Лишнего счастья не заметишь, а нужного не оценишь. Проси талант, — посоветовал Привратник, и мурашки побежали по телу графини. — Только талант может дать смысл бытию человеческому. Обретенный от Бога, он единственный не изменит. Проси и не сомневайся. Не имеющий его не несет потери, но имеющий знает: только талант возвратит Человеку все, чем обделил его Бог. Только талант чего-то стоит в вашей суетной жизни. Оставь гордость, несчастная женщина. Иди и проси.
Артур заметил, что тропа опустела, и Натан замолчал. Прошла минута, другая.
— Вернись, голубчик, — сказал профессор. — Не оставляй девочку наедине с Валехом. Это плохая компания.
Когда Артур примчался к дольмену, было поздно. Ворота остались открытыми, колодец центральной ротонды светился бледным туманом.
— Мира!!! — крикнул он, переступил порог и прислушался к тишине. — Ты где? — он обошел центральный колодец и еще раз прислушался. — Мирка?
— Дверь! — испуганная графиня выбежала ему навстречу и умолкла.
— Вот ты где!..
— Артур, — прошептала она. — Как ты вошел?
— Через вход…
— Какой вход?
Артур пошел вдоль стены, сложенной из каменных плит. Графиня, не отставала от него ни на шаг.
— Где ты видел дверь? — повторяла она.
Ворота и впрямь пропали. Храм времени взял гостей в каменное кольцо. Артур пошагал в обратную сторону: стена была такой же гладкой и ровной. За время поисков они несколько раз обошли ротонду.
— Хрень какая-то, — выругался Артур. — Я ведь вошел в ворота…
— И где они?
— А ну-ка, пошли…
— Нет, — Мира опустилась на каменный пол. — Не пойду. Я бегаю здесь, как пони по манежу, целый час, и все без толку.
— Только не реви! — приказал Артур. — Будет тебе дверь! Или мне придется проломить стену!
Он совершил еще один круг почета и наткнулся на Миру, вытянувшую ноги поперек коридора.
— Убедился? — спросила она.
— Фигня это все! — сделал вывод Артур. — А Валерьяныч сказал, что никакая фигня не может продолжаться вечно. Значит, дверь появится, надо только хорошо поискать.
— А больше тебе Валерьяныч ничего не сказал? Не научил, как выкопаться из каменной могилы?
— Фигня!
— Сам ты фигня! — рассердилась графиня.
Артур совершил еще один круг с прежним результатом.
— Успокойся! — прикрикнула на него Мира. — Сядь! Надо подумать, что делать дальше.
— Сматываться отсюда надо, вот что!
Артур пошел по стене на ощупь, исследуя мельчайшие трещины между плит. Он не любил ругаться матом при женщинах. И если графиня Виноградова собиралась плакать, он матерился исключительно шепотом. В этот раз Артур с выражением обратился к Господу Богу: