— Послушай меня, Бог, — произнес Артур. — Если это шутка, то очень тупая. Если Ты хочешь надо мной издеваться, то кто же Тебе мешает? Но зачем доводить нервную барышню? Как будто кроме Тебя ее некому довести до истерики. Чем она насолила в душу Тебе, такому могучему? Давай договоримся так: с Тебя ворота, с меня свечка и обет воздержания. Клянусь, больше никаких отношений с покойницами! Пусть даже не приходят… Я завязал, Ты слышишь меня? Завязал! — рука Артура наткнулась на деревянный брус. — Понял, — прошептал проситель. — Стало быть, договорились. На выход, ваше сиятельство! — скомандовал он.
Мира повернула ключ и взялась руками за дверную ручку.
— Не открывается, — испугалась она.
Артур уперся в ворота плечом, петли заскрипели, словно их не смазывали со времен потопа. Щелкнул замок, и свет ослепил странников. Они застыли на пороге пустыни, над которой неподвижно висело марево, похожее на закатное Солнце, бестолково размазанное по небу. Жаром повеяло в холодный коридор дольмена.
— Что это? — очнулась Мира. — Я туда не пойду.
— Еще одна фигня, — согласился Артур. — И с ней разберемся…
Мира ступила ногой на песок.
— А где все? — спросила она. — Здесь есть кто-нибудь? Хоть люди, хоть Ангелы?
Она отошла от храма. Пустыня простиралась до краев горизонта. Артур шагнул за ней следом. Тяжелая дверь гадко скрипнула за его спиной и громыхнула о косяк.
— Ключ! — воскликнула Мира. — Ключ у тебя?
Она бросилась к двери, дернула ее за железную ручку. Ужас обуял графиню.
— Ключ у Привратника, — объяснил Артур.
— Артур! Ключ с той стороны! Ты захлопнул его в дольмене!
— Да, — почесал затылок Артур, — фигня на фигне…
— Соображаешь, что ты натворил?
— Это я натворил? — возмутился Артур.
— Деев…
— Что «Деев»? Я кретин, да? — вспылил Артур. — Скажи, скажи, что я кретин!
Мира огляделась.
— Мы здесь расплавимся от жары, — сказала она и постаралась взять себя в руки.
Артур полез в карман, где валялся ключ от хутора пасечника.
— Ты действительно кретин, Деев, — согласилась Мира. — Видишь замок? Ключ здоровый, как кочерга! — она потрогала стену, гладкую и скользкую, словно вспотевшую от жара. — Когда они нас найдут, Артур? Мы же не останемся здесь ночевать? — Мира потянулась к узенькому окошку.
— Не пролезешь, — предупредил Деев. — Только застрянешь.
— У тебя есть идеи получше?
— Надо палку найти. Прочную и тонкую палку, чтобы подсунуть в щель.
— Ты сможешь снять с петель такую махину?
— Все петли одинаковые. Нужен крепкий рычаг, я ее приподниму, потом назад одену, никто не заметит.
— Где я возьму рычаг? Ты видишь здесь свалку металлолома?
— Надо искать.
— Ну, так, иди, поищи…
— Графиня! — возмутился Артур. — Может, наймешь себе слесаря?
— Может, найму! — рассердилась Мира и поднялась на холм.
Ни одного хозяйственного магазина из песка не торчало. Не было видно даже сухого деревца, только черная, неприступная крепость дехрона. Горизонт был одинаково песчаным со всех сторон, и Солнце светило отовсюду одинаково, а проще сказать, не светило вообще. Небо имело серебристый отлив, по которому скользили блики, метались как молнии от горизонта до горизонта. Такого неба Мира не видала нигде.
— Зачем ты увязался за мной? — спросила она.
— Так просто, — ответил Артур. — Может, хотел посмотреть, как хронал светится. А что, нельзя?
— Это не хронал светится, дурень! Это частицы на пограничных хрональных зонах. Одни разгоняются под воздействием поля быстрее чем надо, и сталкиваются с другими… Разве тебе профессор не объяснял?
— Мне ваша физика до барабана, — сообщил Артур. — Туман уж больно красивый.
— Ты на небо посмотри. Разве оно похоже на небо? Разве это вообще похоже на Землю?
— А чего? — удивился Артур. — Небо как небо. Валерьяныч и его объяснит.
— Здесь нет никакого Валерьяныча. Артур, там, где мы находимся сейчас, нет ничего и никого, потому что это не Земля. Если мы не придумаем, как вернуться, нас никто искать не будет. Ты уже понял, что здесь мы умрем?
— Еще чего, — возразил Артур, — это, пожалуйста, без меня! Я в этом участвовать не собираюсь. И вообще, Валерьяныч сказал, что я — бессмертный.
Графиня перестала рассматривать небо и взглянула на товарища.
— А я? — спросила она. — Про меня Валерьяныч ничего не сказал?