— Спасибо, — сказала она, и существо развернулось к Артуру.
— Теперь ты, — Мира пихнула Артура в бок.
— А я тут причем?..
— Проси! Видишь, на тебя смотрит?
— Так я же…
— Проси, пока смотрит.
Артур переминался с колена на колено.
— Господи, — произнес он, — я даже не знаю чего просить…
Мира взяла его за ремень, чтобы он не вздумал бежать.
— Прекрати нести бред, — прошипела она. — Одно твое желание сбудется. Всего лишь одно. Ты же хочешь вспомнить свою прошлую жизнь?
— Да я не знаю, может, уже не хочу…
— Быстро проси! Ты же хочешь чего-нибудь? Ну, хоть чего-нибудь!
— Чтоб твои голубцы от тебя отлезли, — прошептал он на ухо Мире, словно это она бралась исполнять желания.
— Ты совсем дурак? — рассердилась графиня. — Причем здесь мои голубцы? Проси для себя. Проси немедленно, или я не знаю, что я с тобой сделаю!
Существо не спускало глаз с Артура. Артур оглядел оружейный склад за селом, оглядел транспортное средство и пулемет.
— Господи, — произнес он, — я хочу такую же тачку, как у тебя.
Существо не смутилось, оно также уверенно потянулось к багажнику, также туго заскрипели под ним крепления седла, также лязгнули железяки. Существо достало палку подлиннее, но вместо того чтобы бросить ее к ногам, размахнулось и треснуло страждущего по голове.
— Нет! — вскрикнула Мира, но было поздно.
Тот, кто исполнял желания, налег на педали, пустыня содрогнулась от грохота. Не прошло минуты, как черная точка, похожая на паука, скрылась у горизонта.
— Артур!!! Артурчик, миленький!
Деев приподнялся, потирая макушку.
— Во, гад! — произнес он. — Видела, гада?
— Ты жив?
— Ты видела, да?
— Посмотри на меня? Голова кружится?
— Ничего себе «кружится». Тебя бы так по башке! «Проси, проси…» Я говорил, заткнись и помалкивай. Чо я сказал-то?
— Ну, я же не знала…
— Чо я такого сделал, чтобы сразу по башке? — психовал Артур. — Жалко тачку — так и скажи. Зачем драться-то? Я и сам могу врезать!
Он поднялся на ноги.
— Ну, ты тоже хорош. Думай, что болтаешь и с кем… На, вот, обопрись, — Мира предложила товарищу палку.
— Сама опирайся.
— Тогда обопрись на меня.
— Да пошли вы все… — выругался Артур и побрел к дольмену, придерживая себя за макушку.
Мира виновато поволокла палку за ним следом, прочерчивая линию на пустынной карте неизвестной планеты. Сначала она хотела бросить ее в песке, воткнуть на месте, где состоялась встреча, и нанизать на нее деевский башмак, чтобы памятник напоминал путешественникам дехрона, что на этом этаже мироздания их ждут сплошные обманы. Она уже воткнула ее, но вдруг передумала. Какой-никакой, а все-таки подарок. К тому же палка оказалась достаточно прочной, чтобы с ее помощью свернуть ворота с петель.
— Ваша теория «авторства» не укладывается ни в одну концепцию мироздания, — объяснил Учитель Привратнику. — Идея больше годится для написания художественных романов. Но я готов принять ее с одним условием…
Привратник перемешал колоду.
— Сдавай, Валерьяныч.
— С одним условием, — повторил Натан, — что Автор — это я сам.
— Ты упрощаешь жизнь, Человек. Думаешь, так ее легче будет скушать, а потом удивляешься, как далеко от истины это блюдо. Автор — это тот, кто усложняет жизнь, чтобы подкрасться к истине незаметно.
— Тем не менее, я самостоятельный человек, свободный в выборе и поступках.
— Ты в лучшем случае претендент на соавторство своей судьбы, который получит отказ и будет разжалован из профессора в лаборанты.
Учитель взглянул на карты с четырьмя козырными тузами.
— Вы шулер, уважаемый… — расстроился он и смешал колоду. Привратник убрал со стола руки. — Если я буду разжалован, то только потому, что не согласился мешать науку с мистикой. В этом моя принципиальная позиция. — Учитель разбросал карты и открыл козырную масть. — Никакой мистический Автор не заставит меня отступиться от принципа, на котором выстроена наука.
— Наука, которая не объясняет Бога, — заметил Привратник. — Наука, которая ищет основу жизни, и находит водородную бомбу… Твоя страсть к упрощению сводит на нет мои усилия познать человеческий мир. Я боюсь, что с той же принципиальной позицией ты доберешься до моего мира, Человек, и сильно меня огорчишь.
— Я доверяю очевидной реальности и математическим доказательствам, — подтвердил свое убеждение профессор. — Все прочие «миры» для меня производные человеческой фантазии, а я не фантаст.