— Не переживайте, Сара Исааковна. Он вернется…
— Не вернется! — Старуха вынула из кармана часы на цепочке. — Верни ему сам. Дед думал, память внуку оставил, так ладно бы, выменял на приличный костюм, а то ведь проиграл в карты. Что за Натасик!
— Давайте, я вам налью горячего? — предложил Жорж.
— Да хватит уж, — отмахнулась старуха. — Лучше встать помоги…
— Сара Исааковна! На ночь-то глядя?..
— Пора, — старуха поднялась над столом, и Зубов, вскочил, чтобы подать даме руку.
— Что ты хотел от моего Натасика? Зачем сюда заявился?
— Ничего особенного. Купить вещицу, которая вряд ли ему нужна.
— Вещицу? — удивилась старуха, и поковыляла к прихожей, опираясь на руку Зубова. — Хотела бы я взглянуть на ту вещицу…
Жорж указал на копченую трубу, упакованную к транспортировке. Обернутая газетой и обмотанная бечевкой, она напоминала саженец.
— Э… — Сара Исааковна покачала головой, — не угомонился ты, парень. Ничему-то тебя батюшка не научил! Ты эту вещицу от греха положь и не трогай. Откуда она взялась?
— Если б знать. Я нашел ее в доме. Теперь жду хозяев.
— Вот и дождись, а пока поставь, где стояла. Хозяин вернется.
Зубов выполнил волю старой ведьмы, довел ее до крыльца, помог надеть плащ и снова предложил руку, но Сара Исааковна отпихнулась. Она нащупала у стены деревянную палку и ничуть не смутилась, когда палка оказалась косой, деланной Артуром Деевым по заказу Натана.
— Ступай в дом, странник, — приказала она и накинула капюшон.
Зубов остался стоять на крыльце. Его рука потянулась в карман к сигарете, его взгляд застыл на старухе с косой, ковыляющей к кладбищу. Еще шаг — и он свободен в замыслах и поступках. Еще шаг — и он один на всем белом свете. Но подъем показался старухе крутым.
— Эй! — крикнула она. — Помощник! Ну-ка, неси лопату! — Зубов нашел в прихожей инструмент с обгоревшим черенком. — Копай, — приказала Сара, — здесь, у тропы. Знаешь, как могилу копать?
Зубов знал, как копают могилы. Размеры и расценки он тоже знал и взялся за работу, не торгуясь. За копченую трубу, найденную им на пожарище, он готов был перекопать все кладбище. Старуха не торопила. Она с философским спокойствием наблюдала, как Зубов покрывался потом, скидывал с себя по очереди пиджак и рубаху, пока не остался голым по пояс. Старая карга забыла, как выглядит голый мужчина, и разочаровалась, когда работа закончилась.
— Столярничать тоже умеешь? — спросила она.
— Я все умею.
— Тогда бери доски, что лежат на поленнице, и работай!
— Горелые доски? — удивился Зубов, отряхивая штаны. — Для вас, Сара Исааковна, я могу сделать гроб из мореного дуба.
— Делай, черт, что тебе говорят! — рассердилась бабуля и стукнула о землю косой.
Зубов выгрузил из кладовки инструмент, установил доску на верстак и заметил тень человека, бесшумно подошедшего к нему со спины.
— Натан Валерьянович? — обернулся Жорж, но увидел грустного незнакомца.
— Где французы? — спросил незнакомец.
— Не знаю.
— Уехали без меня?
— Вероятно…
Человек приблизился к Зубову.
— А деньги? — спросил он. — Кто мне заплатит за машину?
— Понятия не имею, — откровенно признался Жорж.
— Я без денег и без машины отсюда не уйду.
— Хочешь заработать?
Человек подозрительно посмотрел на вспотевшего плотника.
— Кто ж не хочет?
— Тогда берись за пилу…
— А деньги? — спросил человек. — Деньги вперед!
Жорж вытер руки о штаны, отошел к пиджаку, брошенному на поленнице, достал из кармана ручку и вырвал лист из книжки авиабилета.
— Чек примешь? — Жорж вписал между строк сумму, соответствующую годовому доходу гробовщика во время повального мора, и подал человеку.
— О! — сказал человек, разглядывая цифры.
— Мало?
— Сразу бы так! Я понял, что вы — одна банда. Не надо со мной шутить. Нашли дурака. Я без денег не работаю, — он спрятал бумажку и взялся за пилу. — Ну… пилим что ли? — обратился он к Зубову.
— Ну, влип ты, мужик… — покачал головою Жорж. — Влип, так влип. А самое скверное, что у меня нет времени тобой заняться.
Наспех сколоченный гроб был спущен в могилу.
— Возьми, — старуха сунула Жоржу в ладонь золотую монету, — продашь антиквару, закажешь надгробие, чтобы большими буквами написал: «Бабушка Сара». Большими, — повторила она, — Натасик совсем ослеп за своей работой. А сдачу оставь себе…
— Да будет вам, Сара Исааковна, — скромничал Зубов, — право, не стоит.