— Мира!
— Мама!!! — закричала в ответ дочь. — Я должна понять, что произошло!
— Я еду с тобой!
— Нет, ты дашь мне денег на дорогу, и будешь ждать дома.
— Никаких денег я тебе не дам! — заявила мать. — У меня нет денег, и я никуда тебя не пущу.
— Тогда я пойду до Парижа пешком! Но после этого ты еще двадцать лет меня не увидишь!
— Мира… — Клавдия присела на диван. — Одумайся, деточка…
— Куда ты зарыла фамильные «камушки»?
— Нет!!! — воскликнула мать. — Даже не думай! Это твое наследство!
— Мне оно нужно сейчас!
— Только после моей смерти!
— Я не доживу до твоей смерти! — закричала Мира. — Мне нужны деньги, чтобы до твоей смерти дожить!
— Я поклялась твоей бабушке! Я не могу!
— Если продать одну брошь, наследство не обеднеет! И бабушка в гробу не перевернется! Где «камни»?
— В Санкт-Петербурге… Ты же знаешь, что мы не перевозили сюда ничего! Обращайся к своей тетке, только она может забрать вещи из сейфа…
— Хорошо, дай мне на билет до Питера и позвони тетке, скажи, что мне надо делать операцию. Или нет, молчи, я сама врать буду.
— Что ты говоришь, Мира? Ты только вдумайся, что ты говоришь!
— Я сказала, дай мне на проезд до Питера. Или мне в Питер идти пешком?
— Я сама куплю билет! — предложила мать. — Сама! Иначе не дам ни копейки.
— Только на самолет!
Клавдия утерла сопли и выложила телефонную книгу на журнальный столик.
— Ну, погоди! — ворчала она. — Тетка Тамара тебе покажет! Тетка тебя научит уважать семью, бессовестная девчонка! Это тебе не мамочка…
Мира упаковала в чемодан материнский свитер. От ее собственного гардероба не осталось почти ничего. Он исчез с лица земли вместе с парижской квартирой.
До вечера мать и дочь сидели молча в разных комнатах, потом обнялись, но так и не помирились. Продолжили молчать, сидя на «императорском» диване. А может, неимператорском. В биографии Миры этот недостоверный факт сыграл роковую роль. «Если бы император присел на какой-нибудь другой предмет, — рассуждала она, — мать бы так не взбесилась. Нам не пришлось бы сматываться из Москвы, мы бы не оказались в Люксембурге, Хант не сделал бы мне предложение, я бы не потеряла кольцо, и если бы кто-нибудь мне сказал, что на свете есть место, которое меняет судьбы, я бы обошла его самой дальней дорогой».
За право ехать в аэропорт самостоятельно Мире опять пришлось поскандалить. Клавдия вызвала такси и стояла у подъезда, пока машина выруливала из двора, прикрывая нос батистовым платочком. Соседи выстроились у окон, наиболее наглые высадились на скамейку. Возвращение блудной дочери-Виноградовой должно было побить рекорд в рейтинге дворовых сплетен. Неубранный подъезд и загаженный сквер отошли на вторую позицию. Клавдию должны были жалеть всем миром. Мира не обернулась.
В аэропорту она обменяла билеты до Питера и обратно на один до Парижа и уложилась в копеечку. «Есть Бог на небе, — решила Мира и позвонила домой, чтобы окончательно сбить с толку родительницу. Но, перед тем как врать матери, пообещала сама себе: — Я вернусь, — сказала Мира, пережидая длинные гудки. — Когда-нибудь точно вернусь, но не сейчас. И не сюда».
До рейса на Париж оставалось пять часов: достаточно, чтобы Клавдия Виноградова примчалась в аэропорт на такси и прочесала зал ожидания. Мира спряталась в углу, чтобы первой заметить погоню, и так сосредоточилась, что задремала. Погоня настигла ее сонную, подкралась сзади, села рядом.
— Вот вы и попались, ваше святейшество, — шепнул на ухо знакомый голос.
Мира вздрогнула, вскрикнула, уронила сумочку на пол. Пассажиры обернулись, даже преследователь отпрянул в недоумении.
— Что ж ты орешь-то? — испугался он.
— Артур?
— Некрасиво получилось, ваша светлость. Неблагородно как-то: обокрали несчастного бродягу, сперли рюкзак и смылись, не сказавши адреса. Кто так делает?
— Артур… — вздохнула Мира. — Забудь меня.
— Никак не можно забыть о такой сиятельной госпоже. Нам, холопам, за удовольствие память о вас заберечь для внуков…
— У тебя есть внуки? Поздравляю.
— Не знаю, — ответил Артур. — Я не знаю даже, есть ли у меня дети. О! — осенило его нежданно негаданно. — Вдруг есть?! Что тут такого? Я люблю детей. Вот кого мне надо было искать вместо вашего святейшества в первую очередь.
— Ну, так иди, ищи, — ответила Мира и отвернулась.
Артур задумался. Мысль о детях пришла ему в голову первый раз жизни и так увлекла, что он на минуту забыл о графине.