— «День Земли» должен был быть сегодня, — негодовала Мира.
— Тогда я бы тебя не нашел, — возражал Артур. — А если бы я тебя не нашел, то не нашел бы и Даниеля.
Удача улыбнулась графине к вечеру. Улыбнулась в темноте, когда не осталось ни сил, ни надежды. Ей подали визитку с адресом и строго предупредили, что это частный клуб, что показ моделей и приватные вечеринки только для своих. Человек, говоривший с Мирой, знал Даниеля лично и советовал ждать у выхода. Восходящая звезда рекламы могла сбежать с вечеринки куда угодно, в чьей угодно машине.
— Что тебе сказали? — спросил Артур.
— Что у нас полчаса добраться до гостиницы и привести себя в порядок, — ответила Мира и пошла к метро.
— А пожрать?
— Забудь это слово!
— Я бы рад, но желудок переварит меня изнутри. Ваше сиятельство обещало сэндвич с сыром.
— Завтра тебе будет сэндвич с сыром и штрафной с ветчиной, а сегодня у меня нет времени. Хочешь, оставайся в гостинице со своими сэндвичами.
— А ты поедешь одна к голубцу? Нет, мы так не договаривались.
Любимое платье Миры Виноградовой обладало многими достоинствами: оно не мялось, помещалось в дамской сумочке и выглядело вполне нарядно как на торжественном приеме, так и на домашней вечеринке. Но главное достоинство платья заключалось в том, что его выбирал Даниель, взяв на себя обязанности стилиста. Мира пришла в ужас и заявила, что в жизни не наденет этакий вздор. Она терпеть не могла обтягивающие платья с глубокими вырезами. Но Даниель настоял: «Поверь, это будет любимая вещь в твоем гардеробе, ты забудешь о русских сарафанах, когда посмотришь на себя в зеркало». «Русскими сарафанами» Даниель называл все, что Мира выбирала для себя сама, от шляпок и шортов, до зонтиков и босоножек. С подачи Даниеля, термин «русский сарафан» в кругу парижских модников стал обозначать наряд, который портит фигуру, вместо того, чтобы подчеркивать ее достоинства. Мира действительно понравилась себе в новом платье и больше с Даниелем не спорила. Этот человек мог ошибаться в чем угодно, но относительно одежды, которая ей пойдет, оказывался прав всегда. Мира всерьез задумалась, как ей сохранить отношения с Даниелем, если трогательный тройственный союз распадется. Об этом она думала каждый раз, надевая любимое платье. Зато любимые туфли Мира выбирала сама, и они, соответственно, обладали массой недостатков. Во-первых, они занимали половину чемодана. Острые каблуки торчали во все стороны сразу, и не было случая, чтобы кто-нибудь не зацепился, не укололся или не уселся на них верхом. Туфли были ужасно неудобные и не особенно стильные, но именно они и только они подходили к любимому платью. Выбирать графине Виноградовой все равно было не из чего. Платье и туфли — все, что уцелело в хрональном катаклизме, потому что всегда сопровождало хозяйку.
Мира оделась, села краситься перед зеркалом.
— Я тебя такую красивую одну из дома не выпущу, — заявил Артур. — Мужики и так на тебя оборачивались, а теперь лапать будут…
— Там корпоративная вечеринка! Туда не то, что с собаками… даже без собак не пропустят.
— Подумаешь! Подожду у входа.
— Тогда мне придется привязать тебя к тротуару корабельной цепью, — предупредила Мира.
Простые нравы исторической части Парижа поражали Артура необычайно: к Мире постоянно подходили мужчины, что-то спрашивали, чему-то улыбались. Ни в одном другом городе так часто к красивым женщинам на улицах не подходят. Мира говорила, что они туристы и отказывалась переводить разговор. Препятствовала выполнению профессиональных обязанностей телохранителя. Не то чтобы Артур ревновал. Кто он такой, чтобы ревновать мадмуазель? Он только укреплялся в желании срочно учить французский. Иногда это желание заглушало чувство голода и чувство меры.
— Я пойду с тобой, — заявил он у двери клуба.
— Посмотри на себя в зеркало, — рассердилась Мира. — Хочешь, чтобы на нас показывали пальцами?
Мимо них прогарцевала мадам в идиотской шляпке. Ее молодой кавалер был одет в точности как Артур.
— Стой здесь, — приказала Мира и прошла за парочкой.
Дефиле закончилось, вечеринка только начиналась. Народ собрался у столиков, шампанское поставили посреди фойе. Мира приняла бокал от учтивого мосье, опекавшего сразу нескольких дам. На почве голода и усталости ее в момент развезло.
— Мне нужен Даниель, — объяснила она мосье. — Даниель… стилист, — повторяла графиня, шатаясь на каблуках, пока одна из опекаемых дам не указала на дверь за подиумом.