— Хорошее место — кладбище, — услышал профессор неожиданно спокойный голос. — Здесь всегда свежий воздух и тишина.
Вчерашний собеседник в монашеской одежде стоял за его спиной. Огромный и жуткий. Его взгляд напугал Натана своей откровенностью, а речь — цинизмом. Вчера на лесах он не казался таким высоким и страшным.
— Трагическая случайность… — сообщил Натан. — Как все нелепо! Как нелепо… Я прошу вас, если в селении есть врач…
— В селении есть гробовщик, — ответил монах, — он к вашим услугам.
— Простите?.. — не понял Боровский.
Монах склонился над Деевым, вынул из кармана бумажку и подал профессору. Натан развернул ее дрожащей рукой и увидел заключение о смерти в результате черепно-мозговой травмы, датированное прошлым годом.
— Это случайность, уверяю вас… — повторил он. — Он ударился головой о камень…
— Ни один камень просто так не лежит на дороге. У каждого свое предназначение, — ответил монах.
Боровскому было дурно от обилия крови, но от общества высокого субъекта ему дурнело гораздо больше. Встретив такого человека в многолюдном месте, он предпочел бы отойти, но на склоне горы отступать было некуда. Камни лежали повсюду.
Холодное и сильное существо взяло профессора под руку.
— Надо быть осторожнее…
— Да, — согласился Натан. Дрожь пробежала по телу профессора. «Он не человек», — мелькнула мысль в ученой голове.
— Осторожнее в делах, осторожнее в мыслях… — уточнил монах. — Истинному философу и могила будет просторна.
Лопата вонзилась в каменистый грунт. Профессор хотел напомнить монаху порядок христианского погребения, но язык не повернулся. Лишь холодный пот приклеил рубашку к спине.
«Он не человек, — терзался Натан. — Кто он? Как мне себя вести, чтобы еще раз когда-нибудь на склоне лет обнять своих дочерей?» Его рука каменела от холода, он боялся сделать шаг и упасть. «Первую яму я вырою для себя», — решил профессор и образ старой ведьмы Сары Исааковны возник перед ним так ясно, словно это был не образ, а сама старуха восстала из праха.
— Я знаю, вам нужен Грааль, — произнес Натан. — Но, к сожалению, не могу помочь. Артур не успел рассказать, куда его спрятал. Возможно, если мне удастся найти…
— Греаль, — перебил ученого монах, — найти невозможно. Он сам находит себе хозяев.
— Нет, Валех, так дело не пойдет! Никто не давал тебе права… Ты можешь предлагать или отвергать, но ты не должен убивать моих персонажей. Артура надо вернуть немедленно!
— Я предостерег тебя от общения с неудачниками…
— Это не имеет отношения к сюжету.
— Ты не вняла предостережению. Мне пришлось тебя оградить…
— Верни моего героя на место, иначе сам будешь писать роман и сам его читать.
— Ты хочешь, чтобы я сам выкопал его из могилы?
— Не важно, кто будет копать. Знать не хочу, как ты это сделаешь. Я даже смотреть не стану!
— Ты просишь о невозможном.
— Невозможно было домашнего Натана оторвать от семьи и вытащить в горы в разгар семестра. Если ты не пересмотришь своего отношения к моей работе, всю жизнь будешь читать детективы! И не смей запугивать профессора! Думаешь, у меня много физиков? Что происходит, Валех? Разве я делаю это не для тебя? Ты ведешь себя как капризный ребенок. Придумай, как воскресить Артура, и чтобы это была первая и последняя выходка с твоей стороны!
— Помнишь, как ты сама увидела меня впервые?
— И вспоминать не хочу.
— Я застегнул тебе пуговицу на воротнике. Был лютый мороз, ты стояла в очереди за цейлонским чаем рядом со своей теткой. Можно было, конечно, пуговицу не застегивать, но я подумал, что ты опять схватишь ангину. Ты очень страшно болела…
— Не заговаривай мне зубы, Валех.
— Знаешь, что поразило меня тогда? Ты не испугалась. Ты боялась всего на свете, но не испугалась меня. Ты спросила, кто я такой? Люди так редко задают вопросы. Они считают, что знают все, но ты спросила, и я растерялся. Я не был готов.
— Удивительно, Валех.
— Ты никогда не думала, почему я выбрал тебя?
— Кто бы еще тебя вытерпел?
— Я выбрал тебя сам, потому что твое появление в человеческом мире не должно было состояться. Ты случайность — прекрасный материал для экспериментов. Ты права, мне бы не доверили никого другого. Только такие, как ты, не берутся в расчет. Все, что ты напишешь, никто кроме меня не прочтет; все что придумаешь, человечеству не пригодится. Даже если ты изобретешь колесо, им никто не воспользуется. Ты вне законов природы. Такие как ты в раннем детстве мрут от болезней, но я не позволил… я много раз отводил от тебя смерть, я приводил к тебе нужных врачей, выручал тебя в ситуациях, когда никто кроме меня вмешаться уже не мог. Ты помнишь, как я тебя выручал?