— Конечно, — согласился Деев, — а я получу по шее. Я же потерял вещь. Мне и влетит от вас обоих.
Зубов пригляделся к фонарям, мелькающим в темноте, затушил сигарету и вынул из-за пазухи телефон. Номер Натана Боровского продолжал молчать.
— Проклятье! Ты сказал, у Боровского пятеро дочерей?
— Вроде пятеро, — припомнил Артур. — А может уже и шестеро.
— Тяжелый случай.
— Жорж, я ему доверяю, как папаше родному! Он отличный мужик, просто тюкнутый немножко.
— Если б мне надо было кормить пятерых дочерей, я бы с ума сошел. Отец пятерых детей «отличным мужиком» не может быть в принципе. Это уже не человек, а средство добычи денег. Невозможно растить детей и думать о загадках Вселенной одновременно, — рассудил Жорж. — Тем более, дочки. Когда он писал статьи, их было меньше. Еще один парадокс: в нынешней реальности он бы просто не сел писать…
— Зато прочитал свои статьи готовенькими, — заметил Артур.
— Уверен?
— Еще бы!
— Ох, эти дочки, — качал головою Жорж. — На девочек надо работать всю жизнь: сначала на учебу, потом на приданое, потом на наследство. Если Боровский вменяемый отец, вряд ли он станет прятать Греаль у себя.
— Как ты сказал?
— Греаль, — повторил Зубов. — Грааль… Как он только не назывался. Запомни: «джи» — от слова «геос» — земля, «реаль» — от слова реальность, то есть, истина.
— Истинная Земля… — перевел Артур. — Класс!
— Каким иностранным языкам ты учился?
— Русскому.
— Тяжелый случай…
— Слушай, Жорж, может, Валерьяныч поменял телефон? Или опять меня схоронил? Второй раз за год. Он мне скоро счет за похороны пришлет, в виде абонемента. Если ему монах дал под дых… а мозги у умного человека нежные, от всякой ерунды мнутся. Да мало ли. Машина-то по любому у него на даче. Если он это… начнет прикидываться, что нас не знает, что его из другого измерения… лучом высветило.
Жорж задумался. Артур, не спавший сутки, вернулся в вагон и прилег вздремнуть, но товарищ устроился напротив него и продолжил рассуждение:
— Если Боровский узнал на корпусе чаши микросхемы, ему бы следовало проконсультироваться у компьютерщика, — предположил он.
— Ну… — согласился Артур.
— Ты говорил, его ученик бросил физику и увлекся кибернетикой? — Артур раскрыл один глаз. — Как его звать, не помнишь? Где работает?
— Не помню.
Артур натянул на голову капюшон. «Что если я усну и проснусь среди лета у теплого моря, — подумал он, — где можно купаться и собирать еду в ничейных садах. Я сойду с поезда в новую жизнь и пойду куда захочу…» С этой мыслью Артур попробовал погрузиться в сон, но всплыл, как дохлая рыба, кверху брюхом.
Когда Артур Деев снова появился в Академгородке и возник на пороге кабинета Боровского, дверь открыл незнакомец. Он не был похож на ученого. Его пиджак висел на спинке рабочего кресла Натана. Рукава рубашки были закатаны, как у мясника. Стол, прежде доверху захламленный бумагой, был подозрительно чист. Все профессорские рукописи были сложены стопкой на подоконнике, будто кабинет готовился к переезду. Деев попятился.
— Зайдите, — пригласил человек.
«Что-то произошло», — решил Артур и хотел было кинуться к лестнице, но вспомнил, что преступлений не совершал, во всяком случае, в данном районе. Именно здесь, и только здесь, он, Деев Артур, мог считать себя образцом законопослушания.
— Присядьте, — незнакомец подвинул стул к пустому столу. — Садитесь, не тяните время, это не в наших общих интересах.
— А в чем дело? — спросил напуганный Артур.
Мужчина выложил перед собой блокнот с ручкой.
— Фамилия, имя, отчество…
— Допустим, Деев…
— Какие отношения вас, господин Деев, связывают с профессором Боровским?
— Допустим, дружеские. А чего, нельзя?
— Вы по-дружески зашли его проведать? Вы родственник? Ученик?..
— Да, нет! Я пропуск в библиотеку хотел подписать. Я ж здесь не работаю, мне, чтобы пропуск дали, нужна подпись, — соврал Артур. — А что, нельзя в библиотеку? Может, я поступать хочу.
— Где вы работаете?
Артур смутился.
— Не трудоустроен, — ответил он. — Временно перебиваюсь случайными заработками.
— Книжки читаете…
— Допустим, читаю.
— О чем?
— О физике.
— Что вы говорите? Значит, коллеги с профессором?
— Почти. Ну, то есть, у меня к Валерьянычу был вопрос…
— Что за вопрос?
Артур покраснел от смущения.