— Что вы, Натан Валерьянович! Вы не видели, какая у Эрни подача. Его профессионалы боятся. Оскар однажды умудрился подставить под его подачу ракетку… Мы его потом из-под скамейки достали.
— Боже мой… — испугался Натан.
— Оскара из-под скамейки достали, — уточнила девушка. — Ракетку нашли в кустах за кортами, а мячик… даже и не искали. Натан Валерьянович, он на одной подаче может выигрывать.
— Вы… — Натан схватился за сердце. — Юля, я умоляю, держитесь подальше, когда он на корте. Зачем вы топчетесь возле него. И тебе, и Оскару лучше находиться за ограждением, когда взрослые парни играют. С какой стати брать ракетку и лезть под подачу? Лучше бы Оскар взял бумагу и написал заявление в аспирантуру, пока там есть свободное место. Что я смешного сказал? Ничего не сказал смешного… Будет смешно, когда я приеду и наведу порядок… Где вы тренируетесь? Юля, я хочу знать. Никаких секретов от меня больше. Никаких «потерпите, Натан Валерьяныч». Я достаточно натерпелся…
— Натан Валерьянович, мы вас ждем на финал. И готовимся. Оскар с Эрнестом по вечерам пьют чай и беседуют на тему механики крутящихся тел…
— Не верю в чаи! — сердился Натан. — Не верю ни в какую механику! Я закрываю глаза и вижу, как вы напиваетесь пивом и спорите с Гидами, которые только и ждут, чтоб вы перессорились между собой. Как вы тренируетесь? Я не понимаю, где вы берете тренера? На одной теоретической подготовке играть невозможно, и ваша «механика крутящихся тел» никакого отношения не имеет ни к науке, ни к спорту!
— Что вы, Натан Валерьянович, какое пиво? У нас спортивный режим. По сравнению со мной, ребята убежденные трезвенники.
— Все! — решил Натан. — Не верю больше ни одному обманщику. Мое терпение лопнуло. Я выезжаю.
Натан Валерьянович понес табуретку в комнату, чтобы снять чемодан с антресоли, но высокий «индеец» опередил его замысел. Он развернул чемодан на столе и складывал в него вещи. В прошлой жизни эту работу выполняла Розалия Львовна. Она собирала мужа в дорогу за пять минут и не забывала ни одной мелочи. Профессор же, лишившись семейного благополучия, собирал чемодан неделю и обязательно забывал что-то важное. В этот раз он напрочь забыл, что нормальные люди кладут в чемоданы, и лишь беспомощно стоял у стола.
— Я давно не работаю в челленджерах, — оправдывался индеец. — Все мои давно в первой сотне. Если твой засранец хочет зарабатывать деньги, а не травмы, пусть подумает, с кем тренироваться. Так и скажи, мол, кишка у них тонкая поперек Гида лезть в тур.
Ангел положил в дорогу электробритву, теплую пижаму, чтобы профессор не зяб в гостинице, пару свежих рубашек и кипятильник с длинным шнуром. Натан не решился напасть на заступника в критический момент жизни. Он вышел из комнаты, чтобы позвонить Розалии в Тель-Авив, но передумал и набрал номер справки аэропорта. На Монте-Карло билеты были раскуплены. Профессор стал соображать, как добраться до цели на перекладных, но разобраться не успел. Диспетчер распознал в нем дебила и прекратил разговор. Натан Валерьянович вернулся и стал наблюдать, как чемодан, распластанный на столе, наполняется предметами гардероба.
— Не закроется, — сказал он, когда куча переросла разумный предел.
— Спокойно, папаша!
— Там слабый замок…
Ангел сдавил чемодан, как сэндвич, и защелкнул замки. Кривой и несуразный, похожий на раздутую грелку, чемодан напрягся по швам, затрещал и лопнул, изрыгнув содержимое на пол.
Сава Некрасов примчался на звук.
— Сынок? — участливо спросил он, и Натан лишь кивнул в ответ. — Срочно надо уехать?
— Не стоило оставлять их одних, — сокрушался профессор. — Никогда, Сава, ни за что на свете нельзя надолго оставлять детей. Даже если они кажутся взрослыми.
— Вы их недооцениваете. Натан Валерьянович, это болезнь всех без исключения родителей. Переживите ее достойно. Поверьте, вашим детям не станет легче, если вы угодите в больницу. Тем самым вы только усложните им жизнь, — Сава попробовал застегнуть чемодан, но только больше рассыпал его. — Ну и пусть, — сказал он. — Надо подъехать в поселок и купить чемодан побольше. Сейчас мы с вами выпьем кофе, позавтракаем и подумаем, как быть.
Сава поставил сахарницу на кухонный стол, покрошил колбасу колечками в вазочку для варенья, вынул из буфета две чашки. Натан убедился, что Некрасов в упор не видит ряженного «индейца», присевшего у стола. Гид виновато прятал глаза. Растерзанный чемодан занимал половину комнаты.
— Если хотите знать мое мнение, — рассуждал Сава, — ничего опасного в их затее нет. Ваши дети ввязались в абсолютно бессмысленную работу. Титаническую, кропотливую, интеллектуально и физически затратную, но, к сожалению… Я уже объяснял, Натан Валерьянович, что история нашего мира пишется не людьми. Она пишется совершенно другими авторами.