— Значит, хулиганит.
— Эрни теперь идеальный ребенок. Он так много работает, что сил на безобразия не хватает.
— Ой, какие обманщики! — возмущался профессор.
— Вы его не узнаете.
— Ой, какие ж вы болтуны…
День финала выдался необыкновенно жарким. На стадион, пустовавший неделю, откуда ни возьмись натолкался народ. Организаторы решили открыть дополнительную трибуну и лавочку с прохладительными напитками в парке, примыкающем к стадиону. Оскар попрощался с Эрнестом за час до игры и твердо решил не звонить. Но все-таки набрал номер и застал его сиятельство в раздевалке:
— Не настраивайся на победу! — сказал Оскар. — Настраивайся на работу! Мне не важно, победишь ты его или нет, мне важно как ты будешь держаться против него все три сета.
Не дождавшись ответа, Оскар сунул в карман телефон и почувствовал дурноту. Не то от жары, не то от дехрона, а может быть от потных подростков, бегущих кросс по аллее. Оскару сделалось так дурно, что он оперся на стойку бара. «Холодного пива! — осенило его. — Полжизни за банку холодного пива и больше ничего. Напиться, забыться, проснуться и позвонить Юльке. К тому времени должен быть результат». У бара суетился народ, которому давно было пора занять места на трибунах. Народ разбирал мороженое и вел себя беззаботно, а Оскар валился с ног от усталости. «Конечно, — думал он, — их дети финал не играют. Они могут себе позволить трескать мороженое. Счастливые. Может, зря я не выспался?»
Ночь накануне Оскар просматривал видеозаписи игр аргентинца. Всю ночь размышлял, что он забыл сказать своему подопечному? Какой совет не дал, от чего не предостерег. Пройдет час, пройдет два, и толпа, поедающая мороженое, будет гоготать во все горло над провалом юного графа.
Толпа продолжала топтаться у бара. Оскару стало хуже. Он охладил ладони о банку пива, вынутую барменом из холодильника, влил в себя, сколько смог, и зрители перестали быть похожими на армию неприятеля. Мир вокруг постепенно утратил враждебность. Западная трибуна, нависшая над парком, уже не напоминала вознесенный топор, а раскаленный асфальт — предбанник ада.
— Вот ты где! — Юля выросла перед ним внезапно, словно джин из холодной банки. — Я хотела сказать, что приехал Натан Валерьянович и Савку привез. Нам можно сесть с тобой рядом? Или лучше подальше?.. Понятно, — девушка забрала у Оскара банку. — Тогда встретимся после игры. Ты не будешь?.. Я допью, хорошо? — Она сделала пару глотков и достала из кармана визитку. — Подходил ко мне снова тот мэн белобрысый. Помнишь его? Сашу Шишкина помнишь? Говорил, если графу нужен спарринг… или консалтинг… или…
— После игры, — сказал Оскар. — Раньше соображать не начну.
— Оскар, начни! Подумай, почему он называет Эрнеста «графом»? Разве мы где-нибудь указывали титул? Этот Саша хорошо играл в юниорах, а сейчас работает детским тренером. Может, они раньше пересекались?
— Спроси у Шишкина.
— Он ничего не помнит, но уверен, что Эрни надо было с детства работать левой рукой, а не правой. Откуда он может об этом знать?
— Юлька, отстань.
— Возьми визитку и позвони ему, — сказала девушка. — Этот Шишкин сказал, что умеет делать массаж. Хвалит себя. Говорит, что на этом турнире уже заработал на видеокамеру. Мало того, купил и носится с ней, как с писаной торбой. Сказал, если нужно работать с графом, то он согласен в любом качестве.
— После игры…
Юля исчезла. Оскар не помнил, как дошел до трибуны, не помнил, как занял место. Не заметил, как кончилась разминка и началась игра. Он совершенно не соображал, что творится на корте, с замиранием сердца поднимал глаза на табло. Длинная фамилия «Виноградофф» не поместилась в строку, поэтому была урезала посередине. Цифры на часах начали отсчет времени перед концом света.
Весь первый сет Оскар смотрел на пивную банку, на дне которой плескалось немного жидкости. Реакция публики оглушала и сбивала с толку. Оскару мерещились позорные ноли, Солнце слепило глаза, жара размягчала рассудок. «Вовремя я напился», — пришло в голову Оскару. Мысль о том, что он сидит здесь тупой и немощный в тот момент, когда надо что-нибудь предпринять, разозлила его, заставила достать из сумки Греаль.
Оскар выплеснул в прибор остатки пива и свет померк. Солнце перестало слепить глаза. Его просто не стало видно на низком небе, укрытом ровными облаками. Сквозь туман, растворенный в воздухе, светились рунические символы на табло. Публика замолчала. Оскар глянул на корт. Трое «помощников», вооруженных теннисными ракетками, не стесняясь, стояли на задней линии, трое у сетки. Один бессовестно шатался по корту, уворачиваясь от мяча, и совершал устрашающие пассы руками. В каждом углу стадиона стояло по высокой фигуре. У судейской вышки их было несколько штук. Двое спорили в проходе прямо во время розыгрыша. Люди с трибун исчезли. А кто не исчез, превратились в зомби. Мало кто из них, жизнерадостных и веселых, производил впечатление болельщиков, понимающих, что творится вокруг. Среди них Оскар узнал мужчину по имени Саша Шишкин, который за прошедшую неделю порядком его утомил. Этого персонажа Юля наняла в качестве консультанта, но тот решил всерьез пристроиться к компании и не стеснялся рекламировать свои достоинства.