Пустое седло висело между гигантских колес. Из багажника торчали трубы, похожие на Стрелы Ангелов, и закопченный ствол гранатомета. Пулеметная лента свисала из ящика. Сзади к колеснице была приторочена пустая тачка, на которой вполне мог разместиться китобойный гарпун. Хозяин отсутствовал. День, раскаливший мозги, клонился к закату. Графиня изнемогала от усталости, но боялась закрыть глаза.
— Эй! — крикнула она в туннель. — Кто-нибудь!..
Графиня простояла, держась за колесо повозки, до сумерек. В сумерках мимо нее проползла полуживая химера, волоча за собой обгоревший хвост. Химера кряхтела, переставляя кривые лапки, слюни свисали с ее зубастого рта и засыхали гирляндами.
— Эй… — обратилась графиня к химере, но та не повернула головы в ее сторону.
Мира решила, что самое время присесть; что ожидание до бесконечности продолжаться не может. Когда-нибудь всему приходит конец. Графиня присела. «Хорошо бы закрыть глаза, пока они не ослепли от пустых ожиданий», — подумала она. «Хорошо бы теперь забыться на пару минут, чтоб не сойти с ума», — сказала себе графиня и забылась, как тут же скрипнуло над головою седло. Натянулась цепь, звякнули педали.
Мира отскочила к стене.
— Это я! — закричала она и с ужасом поняла, что проспала до ночи.
Вокруг была темнота, нарушаемая блеском железных браслетов на запястье огромного существа. Его глаза застыли, излучая звериный свет.
— Это я… — повторила графиня, — пришла за Эккуром. Отдай мне его. Пожалуйста. Я сама займусь его воспитанием. Обещаю, что накажу его лучше тюремщиков. Хочешь, выпорю? Я умею. Честное слово. Пожалуйста, отдай мне Эккура…
Она подала Ангелу мешочек с деньгами. Существо уселось в седло, уперлось ногами в педали. Захрустели, зашуршали подшипники гигантских колес. Содержимое мешочка высыпалось в огромную ладонь и, вероятно, было посчитано со всей скрупулезностью, присущей моменту. Немного поразмыслив, существо спрятало деньги в карман, сняло с шеи блестящую побрякушку и швырнуло к ногам человека. Что-то звонкое, похожее на милостыню, поскакало по каменным плитам.
Колеса сдвинулись с места, медленно проплыли мимо графини и протащили за собой тачку. Сочлененная конструкция с грохотом шлепнулась с каменной дороги в песок и застрекотала в направлении горизонта, который едва угадывался между серым небом и серой пустыней.
Графиня нащупала на полу ключ, больше подходящий к сейфу, чем к тюремной камере. «№ 201», — было написано на брелке.
— Эй! — прокричала она вслед укатившему существу. — А где здесь тюрьма?
Но существо уже скрылось, и звук его стрекочущей машины растворился в дыхании ветра. Не время было гнаться за ним. Время было возвращаться и ждать караван кочевников, который заберет ее на обратной дороге.
Тот же отвратительный симптом настиг Оскара в первом круге турнира. Среди ясного дня, в парке у стадиона, заполненного народом; между пестрых ларьков и нарядно одетых людей, ему до смерти захотелось холодного пива. Он немедленно занял столик под зонтиком, выложил на стул свой рюкзак. На стол положил пакет с бумагами и пропусками, полученными от организаторов. С бумагами следовало ознакомиться. Пропуск следовало повесить себе на шею… Оскара занимала только одна проблема: чтоб никто из прохожих к нему не подсел. Он собирался выпить пиво в одиночестве, и даже объявление о начале игры не могло ему помешать.
— Мосье Виноградов играет первым запуском, — напомнил официант. — Моя супруга очень болеет за этого молодого человека.
— Спасибо, — ответил Оскар и взялся за холодный стакан.
Официант обтер стол тряпкой, поправил салфетку, но уходить не спешил.
— Передайте мосье Эрнесту от нашей семьи пожелание успеха. Мы обязательно будем смотреть трансляцию.
— Спасибо.
— Если не ошибаюсь, у парня блестящие перспективы.
— Надеюсь…
— Простите за любопытство, мосье…
— Слушай, друг… не к тебе ли очередь за пивом стоит?
Отделавшись от официанта, Оскар посмотрел на часы. Бездна времени отделяла его от результата игры. Можно было напиться до бесчувствия и протрезветь ко второму сету.