— Слушаю тебя, Юлька, — Оскар взял трубку, и в этот раз ушам не поверила Юля.
— Алхимик? — обрадовалась она. — Неужели ты? Прячешься? Не прячься. Я звоню от подруги. Да и ты в последнее время не так популярен. Сейчас в моде самоубийцы, а ты… Нет, на всякий случай все-таки прячься. Я дала о тебе интервью. Читал? Сказала, что ты мастер пропадать надолго и вообще, личность загадочная. Оскар, я ничего лишнего не сказала, но денег заработала. Если тебе надо — пришлю.
— Рад за тебя.
— Даже не знаю, что спросить, — растерялась девушка. — Не ожидала услышать…
— Расскажи, как у тебя дела.
— Все хорошо. Арик Кушнир посылку для тебя передал. Помнишь, ты заказывал золотую фольгу и еще кое-что? Я хотела отдать ему деньги, но Арик сказал, что ты ничего не должен. Наоборот, он остался должен тебе, поэтому… если еще что-то нужно, звони.
— Позвоню.
— Знаешь… наш факультет закрыли.
— Как закрыли?
— Сказали, что программисты народному хозяйству не нужны. Не только мы. Все науки накрылись, зато открылось отделение садоводства на базе биофака. Нам предложили переводиться туда, но конкурс бешенный. Я работаю в магазине, свечи продаю, но магазин наверно тоже закроют. Знаешь, в Майами закрыли все пляжи из-за ядовитых медуз. Было несколько смертельных «укусов», и теперь недвижимость на побережье резко падает в цене. Натан Валерьянович хочет, чтоб я вернулась в Россию и училась у них. На самом деле он просто не справляется с Эрни. Знаешь, Савка Некрасов пропал. Полгода ему не звонит. А я теперь хожу на корты, где крошка тренировался, беру уроки. Там почти нет народу. Что тебе еще рассказать?
— Что-нибудь.
— Женя приезжал. Мы хотели прокатиться до Нью-Йорка на машине, но у Джексонвилла стоит кордон и всем выписывает пропуска. Выехать из Флориды можно, а вернуться — большой вопрос. Думаешь, из-за медуз? Говорят, они не только ядовитые, но и заразные. Женя сказал, что все это чушь. Он хочет снова поступать в медицинский и перебираться в Москву насовсем. Тебе большой привет от него.
— Тебе тоже надо перебираться в Москву.
— А ты? Оскар, будь осторожнее. Тебя еще могут в тюрьму посадить. Натан Валерьянович сказал, что если ты соберешься приехать, предупреди заранее, чтобы он успел защиту поставить.
— Не надо защиты. Я приеду. Скоро мы все соберемся на даче Учителя.
— Почему ты так думаешь?
— Я просто очень хочу. Я соскучился.
— Ты говоришь так, как будто хочешь попрощаться с нами. Нет, Оскар не надо прощаться. Мы не позволим полиции тебя сцапать.
С той поры, как беглый алхимик был обнаружен, Натан Валерьянович стал звонить ему сам. Регулярно и основательно. Темное криминальное прошлое ученика его нисколько не волновало. В первую очередь Натана Валерьяновича беспокоило поведение крошки. Его моральный облик и психическое здоровье, потому что тень большого «индейца» преследовала мальчика постоянно, даже когда сам «индеец» отсутствовал. Профессор рассказывал, какой замечательный корт они построили во дворе, и как он усердствовал в поисках тренера, но вместо тренеров на корты повадились халявщики, не желающие платить за аренду. «Вся шпана… — докладывал Натан Валерьянович, — играет теперь у нас. С тех пор, как в Москве закрылись спортивные комплексы, в области резко взлетели цены».
— И вы берите оплату, — советовал Оскар.
— Разве я могу? Уйдут люди, придут «индейцы».
— Недолго им осталось ходить.
— Как знать, — сомневался профессор. — Я подумывал отгородиться от кортов забором, но потом решил, нет! Пока я вижу, что там творится, мне спокойнее. За Эрнестом нужен постоянный присмотр. Ни на минуту нельзя оставить его одного.
Профессору удалось сводить крошку-графа к специалисту по психике трудных подростков, и вывод, сделанный врачом, озадачил его надолго.
— «…человек, с которого содрали кожу», — процитировал Натан заключение специалиста. — Оскар, этот мальчик все чувствует и понимает на порядок острее нас, отсюда агрессия. Он занял оборону и ему все равно, какой ценой постоять за себя, потому что наш мир для него чужой, неуютный, нелепый, несерьезный. Как страшно должно быть человеку, который не прорубает себе коридор из прошлого в будущее, а бьется о стены этого коридора, чтобы немного заглушить боль. Вместо того, чтобы прозреть, он хочет ослепнуть. Вместо того, чтобы понять… спрятаться и не думать. Врач прописал ему успокоительное, но я сомневаюсь…
— Ему поможет хороший тренер. Игра для крошки — самая безопасная анестезия.