— Не надо, — одернул ее Эрнест. — Побольше поплачет — поменьше пописает. — Он положил голову на колени графине и закрыл глаза.
— Не надо, — согласился с Эрнестом Оскар. — Дай человеку побыть одному.
— Папа о чем-то таком догадывался, — сказала Алиса. — Оскар, если ты знал, ты должен был ему рассказать.
— Что рассказать? — удивился молодой человек. — Я только понял, что Левку с Эрни поменяли местами. Все остальное — для меня такие же новости, как и для вас. Откуда мне было знать? Я всякие варианты прикидывал…
— Не переживай, Алиса, мне он тоже не доверяет, — пожаловалась Юля.
— Я доверяю тебе больше, чем самому себе. Просто надо было понять смысл подмены, а потом выкладывать информацию. Ты же знаешь, что однажды я уже поплатился за длинный язык. Почему-то я думал, что это было сделано для Левкиной конспирации. Я ведь предположить не мог, что так получилось.
— Да, Левка хорошо законспирировался, — согласилась графиня. — Лучше, чем можно было желать. Вообще-то я собиралась организовать Розалии двойню. Но, наверно, Автор знал лучше меня, как действовать. Если б я не взялась пристроить Левку в семью, Эрни бы вряд ли выжил. Почему мне сразу в голову не пришло, что ребенок Валерьяныча получится таким же анахроником, как и ребенок Копинского? Ведь, опять же, элементарно догадаться, если подумать. Странно, что он вообще родился. Если б Розалия всю беременность не торчала над генератором, который у вас в подвале, это был бы не крошка-граф, а стопроцентный выкидыш на раннем сроке.
— Машку благодарить надо, — сказала Алиса. — Из-за ее безобразного поведения в школе маме пришлось поселиться здесь.
— Бедная девочка, — вздохнула графиня, — какой кошмар ей пришлось пережить.
— Вряд ли она понимала.
— Нет, Алиса, все она понимала. Она сидела под кухонным столом, дрожала от страха, как зайчонок. А когда я уходила, вышла за мной и спрашивает: «Куда вы уносите братика?» Я так охренела, что честно призналась: «Похоронить». Но ее глаза мне запомнились на всю жизнь. Девочка больше ничего не сказала. Но это были совсем не детские глаза. Как она? Как у нее дела в школе?
— Ай… — махнула рукой сестра, — как росла оторвой, так и растет. Никакой на нее управы. Точно, как этот. Боже мой, — дошло до девушки, — неужели дурень лохматый — мой родной брат? Не могу поверить. Мне казалось, что он какой-то наш дальний родственник, но папа почему-то скрывает. Эрни, а ты-то знал?
— Никогда от него не скрывала… — ответила графиня за крошку-графа. — Как только начал соображать, я все ему рассказала про настоящую семью, и про сестер, про родителей, даже про предков… что знала. И обстоятельства, благодаря которым он у меня появился, тоже разъяснила подробно. Эрни, ты знал, чей ты детеныш? — спросила графиня.
— Я граф Виноградов, — ответил малыш.
— Не примазывайся к чужому роду. Твой — не хуже. У тебя в роду тоже знатные предки водились.
— Можно поподробнее?.. — заинтересовалась Алиса.
— Если уж на то пошло, он граф Сотник, а это будет покруче, чем Виноградов.
— Я граф Виноградов, — стоял на своем Эрнест.
— Папа… — обратилась Алиса к тени, неожиданно шевельнувшейся у стены. В темноте блеснули очки. Никто не заметил, как Натан Валерьянович присоединился к компании, — …слышишь, что говорит Мирослава?
— Она знает, что говорит, — подтвердил профессор. — Но прабабушка ваша, Сара Исааковна, никогда не упоминала о происхождении Сотника.
— С какой стати? — удивилась графиня. — Вы и не должны были знать, что Сара вышла за часовщика Боровского, будучи беременной вашим батюшкой. Девушка потеряла любимого в уральском дольмене. А потом испугалась, что потеряет честь в глазах тогдашнего общества и выскочила замуж.
— Значит, и я графиня? — сделала вывод Алиса. Такой неожиданный, что сама не поверила.
— Если не ошибаюсь, Сотники — ветвь очень древнего рода. Они не от петровских дворян, как наши. Они от старых русских князей… У матушки моей надо спросить поточнее.
— Давайте-ка графья-князья, идите спать, — распорядился Натан, — поздно уже. Завтра будет день — наговоритесь.
— Папа, ты знал про Сотника?
— Это не тема для ночных разговоров. Прохладно уже, идите в дом, пока не простыли.
Никто и не двинулся занимать кровати. Никто не встал с места, даже когда на пороге появилась Розалия.
— Вот они где, — удивилась женщина. — Эрнест, сынок… — обратилась она к его сиятельству, но граф и ухом не повел. — Мирослава, ты не против, если мальчик какое-то время поживет в семье?
— Почему же какое-то? — удивилась графиня. — Забирайте его насовсем, сделаете мне одолжение.