— Нет, не понимаю… Как используют дырявые изделия да еще в таком кошмарном количестве?
— Мира! — Юля строго посмотрела на ее сиятельство. — Если я скажу, как их используют, вы будете ржать до завтрашнего утра. Садитесь в машину. У нас еще масса дел.
Белая двадцатиэтажка, окнами выходящая на лес, была найдена благодаря Юлиной прозорливости. Графиня не внесла лепты. Всю дорогу она вертела головой по сторонам, впадая в приступы хохота. Юля же не ошиблась даже с подъездом. Остановилась аккуратно напротив нужного.
— Я пойду с вами, — сказала девушка. — Квартиру помните?
И подъезд, и квартиру Мира помнила хуже, чем адрес и, вероятно, искала бы долго, но на дверце почтового ящика яснее ясного было написано слово Карась и через черточку неприличное, зато идеально в рифму.
Дверь открыл плотный мужчина, который вероятно обедал и не готовился к приему гостей. Подросток высунулся из ванной комнаты и закрылся, когда понял, что пришли не к нему. Коробки, сложенные до потолка, так и остались лежать не разобранные. Кухня обзавелась столом с табуретками, и холодильник наконец-то освободился от заводской упаковки. Никаких других существенных изменений в квартире Валерия Петровича Карася графиней отмечено не было.
— Я должна вашему батюшке сто тысяч баксов, — сообщила графиня и понаблюдала, как у жующего человека случился паралич нижней челюсти. Он отступил от двери на шаг, то ли приглашая гостей, то ли теряя равновесие. — Хотелось бы вернуть деньги лично под расписку. Как это можно устроить?
— Отец перебрался на дачу.
— Подскажете адрес?
— Я отвезу.
— Спасибо, мы на машине.
— Но… я должен присутствовать, как опекун.
— Как опекун вы должны были не отлучаться от вашего батюшки. Не хлопочите, молодой человек. Мне нужна только подпись. Деньги уже на счету. Позволите ему позвонить?
— Папа… не пользуется телефоном, — ответил мужчина.
Поразмыслив немного, он направился в комнату и сшиб по дороге батарею пивных бутылок. Графиня без приглашения проследовала за ним. Юля заняла позицию в дверях.
— Сто тысяч баксов… — осознал Карась-младший, вырывая лист из тетрадки сына. — Ничего себе, папаня дал в долг… Вы кто?
Юля занервничала, с порога наблюдая за разговором. Ей казалось, что Мира вступила в пещеру дракона и примет неравный бой, но из комнаты доносилась спокойная беседа двух незнакомых, но крайне заинтересованных друг в друге людей. Это было не то задание, к которому девушка готовилась с вечера. Она готовилась к последней мировой войне с силами тьмы, и теперь не понимала, что делать.
— Ну?.. — спросила она, когда графиня вышла на лестницу. — Дал адрес? Едем прямо сейчас?
Неохотно и неспешно сторожиха дачного кооператива открыла ворота незнакомой машине.
— Что за дела к Валерию Петровичу?… — ворчала она. — Ненормальный он. Сын вам не сказал, что он болен? В следующий раз не пущу. К нему ездят только родственники и врачи, а вы кто такие?
Юля с трудом протиснула машину по узким улочкам между дачных заборов.
— Как же здесь развернуться? — не понимала она. — Интересно, там тупик или можно объехать по кругу?
— Найди разворот и жди меня на дороге, — велела графиня.
— Я с вами!
— Юля! Может быть, нам придется быстро смываться. Сиди в машине и не глуши мотор.
Немолодой, сильно измученный жизнью мужчина, встретил гостью с ножом в руке. Он обтесывал колышек, чтоб воткнуть его в грядку, и не выказал никакого интереса к гостье. К слову сказать, он вряд ли гостью узнал. Приусадебное хозяйство хворого Валерия Петровича было в безупречном порядке. Все прибрано, подметено. Лишней травинки нигде не торчало. Побеленные деревца, подкрашенные окошки. Небольшая куча песка лежала у ворот, накрытая пленкой. Юля развернула машину и бросила на дороге с включенным мотором.
— Я здесь, — успокоила она графиню и не сразу заметила на грядке человека с ножом, а, заметив, вспомнила, что все полезные приборы бросила в сумочке на заднем сидении.
— Здравствуй, Валера, — сказала графиня и дождалась, когда тот поднимет глаза. — Помнишь меня? Я Мирослава. Когда-то мы работали в одном проекте.
— А как же, — ответил Карась, продолжая обтачивать колышек, — конечно помню.
Юля ничего не понимала в отношениях между Мирославой и Карасем, но психическую болезнь диагностировала сразу: ее сиятельство так не приветствуют после нескольких лет разлуки. Особенно те, с кем графиня работала в проектах. Помешательство мужчины с ножом было налицо, и девушка молила Бога, чтобы это было тихое помешательство.