— Разговаривает сам с собой. Да еще с вороной, когда она в доме. Мы уже стали ее пускать, потому что Оскару, кроме вороны, поговорить не с кем.
— Внутри него своя жизнь, — уточнил Натан. — Мы в нее не допущены. Но это было бы полбеды. Он слишком много времени работал с Греалем. Использовал его, как обычный компьютер. Я предупреждал, что этого делать нельзя. Греаль — не игрушка для человека. Это гарантированное расстройство психики. Такой прибор вообще не должен находиться у человека в руках. Вот… пожинаем плоды.
— Кто его знает, чем он занимается в лаборатории, — вздохнула Юля. — Запрется и сидит. Если б не ты, он бы до утра оттуда не вышел.
— И продолжает работать с Греалем?
— Мы с ним давно не говорим о работе, — ответила девушка. — Точнее он с нами ни о чем не говорит. Он говорит только со своими галлюцинациями.
— К специалистам не обращались?
— Вся надежда на тебя, Женя. Вот симптом… — вспомнила Юля. — Задаю естественный вопрос: как ты понял, что мы с Мирославой застряли в промзоне? А он мне также естественно отвечает: «Увидел». Это нормально, когда ученый человек не ищет решения, а видит ответ. Не знаю как у вас… нас в школе наказывали за то, что подсматривали решение задач в конце учебника.
— Оскар сложный человек, — согласился Женя. — И никогда простым не был. Сколько я его помню…
— Как себя чувствует Серафима? — спросил Натан, и разговор моментально поменял вектор.
— Ради Бога! — взмолился Женя. — Я вас умоляю, Натан Валерьянович! Скажите этой женщине, что у меня невеста в Москве. Сима переводила в мой дом всех уральских красавиц и очень обиделась, что я ни на одной не женился. Вот если б девок ее вернуть на хутор… В городе старушке нечем себя занять.
— Неужели выздоровела?
— Своими глазами видел чудесное исцеление, — свидетельствовал доктор. — Приехал к нам плюгавый мужичок, сказал, что имеет поручение ее сиятельства касательно Серафимы и желает поставить больную на ноги. Тут его желание совпало с моим. Привел я его в больницу, посмотрел он больную и говорит: «Она ж совсем старая. Зачем лечить? Пусть себе помрет с Богом». Тут я не выдержал, потолковал с ним… как с коллегой, клятву Гиппократа припомнил. А он мне: «Как скажешь. Потом не жалуйся». Как в воду глядел.
— Что он сделал с бабулей? — не поняла Юля.
— Никто не видел. Всех прогнал, окна зашторил, дверь запер. Посидел с ней ночь и ушел. А лечащему врачу напоследок сказал, что по законам здравого смысла старым бабкам положено умирать. Мало ли, что они не хотят. Раз положено — значит, надо. Мы подумать не могли, что Сима наутро вскочит и начнет опекать соседушку по палате.
— Женя… — Оскар заглянул в комнату. — Как выглядел мужик, что летел с тобой до Москвы? Кто он?
— Вообще-то мы не общались, — ответил доктор. — Не успели. Как выглядел?.. Да я его рассмотреть-то толком не смог, он за спиной сидел. В том «флакере» сидения были спинками к тумбе поставлены, чтобы пассажиры не мозолили друг другу глаза. Странный довольно тип. Высокий, с длинной седой гривой. И не старик, и не молодой. Тощий, как жердь. И одет тоже странно: тертые джинсы и короткая куртка. Первое, что мне пришло в голову — инохронал. Наши так не оденутся.
Звук разбитого стекла прервал разговор. Компания затихла. Мячик перестал колотиться о стену. Профессор поднялся из-за стола.
— Нет, Натан Валерьянович! — воскликнула Юля. — Теперь он сам будет ставить стекла.
— Снова порежет руки.
— Пусть режет. Иначе до него не дойдет. И вообще, сейчас он у меня получит!
Юля направилась в библиотеку, Натан последовал за ней, Оскар скрылся в лаборатории. Женя, которого не пригласили ни туда, ни сюда, остался один за столом.
— Ты, молотилка! — обратилась Юля к его сиятельству, распахнув окно над его головой. — Разве тебе не построили у корта стенку для сквоша? Чего ты прилип к гаражу? Хочешь отбить штукатурку? — Эрнест, оголившись до пояса, подбирал осколки. — Все стекла в доме переколотил, — злилась Юля. — Мало, да? Видишь же, что штукатурка на соплях держится! Скажите ему, Натан Валерьянович.
— Да, Эрнест! — согласился Натан. — И поди, оденься. Смотрите-ка, он опять голым играет. Здесь не Флорида. Посмотри, сколько градусов на термометре. Осень давно наступила, а ты голый. Немедленно оденься и посмотри, сколько пропущенных вызовов у тебя на мобильном.
— Немедленно позвони Розалии Львовне, — поддержала Юля, — и объяснись! Кто должен отвечать за твое безобразное поведение?
Эрнест выслушал претензии, вытерся мокрой майкой и продолжил подбирать стекла.