— Ну, ради такого случая… — Оскар поднялся из-за стола, направился к лестнице, и делегация последовала за ним.
Неуверенно. Не все сразу. Последним поднялся с кресла Натан Валерьянович. Поднялся, когда понял, что пахнет скандалом. Миновав коридор и кухню, на которой Розалия Львовна готовила суп, Оскар без стука проник в опочивальню его сиятельства и за шиворот стащил с кровати. Эрнест успел схватиться рукой за матрас, но Левушкина кроватка не устояла и опрокинулась на бок. Завязалась непродолжительная возня. Его сиятельство оборонялся, не проснувшись, и Оскару удалось снять ремень и всыпать ему по всем правилам домашней педагогики. На шум прибежала из кухни Розалия, и Юля прикрыла дверь. Что происходило в комнате несколько минут, не видел никто. Никто не слышал французской брани и звона бьющегося стекла. Только догадывались, что кто-то кому-то делал убедительное внушение. Когда Оскар за ухо втащил графа в гостиную, это был принципиально другой человек.
— Сейчас же извинись перед Женей, за то, что его обхамил.
— А я чо, хамил? — не понял Эрнест. — Женька, я чо?…
— Никакой он тебе не Женька! Евгений Федорович! Дядя Женя он для тебя, понял, поросенок?
— Дядь Жень, я чо?… И ты не дал мне по шее?
— Женя воспитанный человек! Сейчас я дам по шее, если не извинишься.
Навыки русской разговорной речи вмиг вернулись на место. Крошка приходил в себя на глазах.
— Извини, — сказал он.
— Сейчас же извинись перед отцом, который не обязан краснеть за твое свинское поведение!
— Извини, — сказал Эрнест, обращаясь к Натану, который в этот раз, против обыкновения, никак не препятствовал экзекуции. Только Розалия Львовна схватилась за сердце, но супруг не позволил ей рта раскрыть. Дал понять напуганной женщине, что в этом месте главы ее реплики автором не предусмотрены.
— Извинись перед Юлей, потому что не сомневаюсь, тебе есть, за что перед ней извиниться.
— Юлька! — воскликнул Эрнест. — Ты же знаешь, как я тебя люблю! Прости дурака…
— Пошел ты, — по-французски ответила Юля и вышла на кухню.
Оскар подтащил крошку графа к Розалии Львовне, и та попятилась от испуга.
— Теперь, говнюк, извинись перед матерью за то, что сбил ее с толку, и объясни по-человечески, кто ты такой, откуда здесь взялся и почему так безобразно воспитан.
Время обеда прошло, время ужина приближалось. Розалия Львовна вернулась на кухню, присела на табуретку у плиты и так глубоко задумалась, что суп прижарился к дну кастрюли. Только запах гари привел женщину в чувство. Оскар отнес в лабораторию пару гантелей. Возня с крошкой убедила его серьезно заняться физической подготовкой. Женя с Юлей подробно обсудили проблему и прикинули стратегию поведения. Натан Валерьянович ушел к себе в кабинет и прогнал со стола ворону, которая тут же села на открытую форточку кухни. Розалия Львовна подошла к окну.
— Какая здоровая птица! — покачала она головой. — Натик, дорогой, посади ее в клетку, пока она не клюнула Левушку. Натик… где Левушка? Куда ты его отвез?
В тот день за стол так никто и не сел. Розалия Львовна сама обзвонила подруг, сама опросила знакомых.
— Подумай, — умолял ее Натан Валерьянович, — куда бы ты его отвезла сейчас, если б мальчику угрожала опасность?
Розалия Львовна была в панике, поэтому думать не могла. Она могла только действовать, решительно и молниеносно. Ночью они с Женей Русым объездили все вероятные места по кругу. Розалии стало плохо в машине. Женя принял решение не рисковать и отвез несчастную прямо в больницу.
Натан Валерьянович пустился по знакомым супруги вместо нее. Эрнест пропустил вечернюю тренировку, потому что Юля наказала его домашней работой, а Оскар вернулся в лабораторию, продолжил баловаться с резонатором, и, время от времени, прикладываться к гантелям.
— Нечего было меня до крайностей доводить, — ворчал граф, оттирая гарь от кастрюли. — Надо было сразу дать по башке. Меня если несет, так несет. Я сам не могу с собой справиться. Ты же знаешь, что я могу забыться и веду себя, как скотина.
— Работай! — приказала Юля. — И чтобы кастрюля сверкала!
— Я палец натер.
— Потерпишь. Хамить родителям, небось, язык не натер. Посмотри, до чего довел мать с отцом?
— Я довел? — удивился крошка. — Может, это они меня довели? И вообще, что я такого сказал, что они надулись? Я просил ко мне не цепляться.
Глава 4