— Он разочаровался в науке, — жаловалась Юля графине. — И в жизни тоже. Ему говорят все врачи одно и то же: речь не восстановится, если не пробовать говорить. Нет, уперся, как баран, и молчит. Определенно, есть у них с крошкой общие черты характера, и чем дальше, тем больше это заметно. Генетика — страшная наука. Даже Оскар открыл учебник по генетике и ни черта в нем не понял. Что говорить о нас, смертных? Натан Валерьяныч считает, что сначала должна восстановиться мысль, потом речь. Но чтобы сидеть на вышке, мыслей не надо. Он залез туда и спускаться не хочет. С утра до вечера смотрит на мячики. Счет показывает на пальцах: один палец — пятнадцать очков, два — тридцать, три — сорок. Большой, соответственно, выигранный гейм, а кулак — аут. Бедный Натан Валерьяныч, — вздыхала Юля. — Они с крошкой теперь похожи, как никогда прежде. Два упертых носорога. Валерьяныч, оказывается, в юности неплохо играл в футбол, но когда тренер вызвал его отца для беседы, тот и слушать не стал: «Мой сын будет только ученым и никакого футбола!» А теперь… хочет наверстать все, что было в жизни упущено. Лучше бы помогал Розалии Львовне. Она, бедняжка, сначала очень переживала, а теперь стала ездить в Москву. Организовывает фонд по возвращению детей, украденных у родителей. Оказывается, она не одна такая. Какие-то странные кражи по всему миру творятся, и только наша Розалия додумалась объединить информацию в базу данных и качать права. Ей так легче жить. Она теперь активистка, а мы ей гордимся. Розалия верит, что закон поможет. Все посылает и посылает запросы во Флориду. А запросы все возвращаются и возвращаются. Мира, ради Бога, будьте там осторожнее!.. Что я несу?! Я веду себя как сектантка… Все пошли слушать проповедь, и меня загонят в аудиторию, если Женька не заберет. Мира, я уже не могу. Весь курс ходит на проповеди регулярно каждую пятницу и на меня косо смотрит. Скоро разговаривать со мной перестанут. Что делать?
— Иди на проповедь, — посоветовала графиня. — Все идут, и ты за ними иди.
— Но ведь это полная дурь…
— Откуда ты знаешь, если не слышала? Иди на проповедь! — настаивала Мирослава. — Никому не позволяй слушать твоими ушами, видеть твоими глазами и думать твоей головой! Никому и никогда не позволяй это делать вместо тебя.
— Хорошо, я пойду, — согласилась Юля, — только вы, пожалуйста… Мира, умоляю, будьте там осторожны. Я молюсь за вас каждый день.
В сопровождении Крокодила и красотки Элизабет Хант графиня ступила на берег Флориды, пустынный и дикий. Она бы решила, что оказалась здесь раньше Колумба, если б не военные катера, снующие там и тут. Причалы, выходящие в акваторию лазурного моря, зарастали лианами. Брошенные на берегу ящики из-под фруктов рассказывали о прошлом цивилизации, которая хорошо жила и не к сроку сгинула. Кроме военных судов, им повстречался только мальчишка с удочкой, забредший в воду по пояс. Он заметил выплывающий из тумана «Рафинад», когда тот вплотную приблизился к берегу. Заметил, вскрикнул и убежал, бросив снасти. «Добро пожаловать во Флориду! — было написано на ржавой арке забора. — Рай на земле — это здесь!»
— Там, где есть заборы, — решила графиня, — должна быть и дорога.
Она прошла по заросшим тропинкам сада мимо брошенной хижины, миновала склад лодок, перевернутых кверху брюхом, и оказалась на шоссе. «Эверглейд», — гласила надпись на дорожном щите, но стрелка указывала в обе стороны сразу. Уморенный сиестой таксист дремал под щитом. Старомодный кабриолет украшал логотип транспортной компании. Лицо шофера не показалось графине знакомым, но других машин на дороге не было.
— Уважаемый… — обратилась Мирослава к шоферу.
Таксист захлопал глазами. Утирая слюни, принял вертикальное положение. Его рука автоматически проверила наличие ключа в замке зажигания и бумажника за пазухой.
— Спасибо, что выбрали нашу фирму, — сказал он, — надеюсь, путешествие будет приятным.
Зарычал мотор, гулкий и трескучий. Кабриолет запрыгал на месте, затрясся, загремел капотом.
— Раз уж вы так любезны… В Майами, пожалуйста.
— Простите?.. — не понял шофер. — Это где?
— Мы во Флориде?
— Да, мэм.
— Не знаешь такого города?
— Знаю Флориду с детства, мэм.
— Чего и следовало ожидать, — согласилась графиня. — Значит, едем, куда глаза глядят. Доедем — увидим.