— Украли его машину, — перевел Даниель для Мирославы, с русского на французский. — И церковь тоже украли. Мы пришли… как в прошлый раз с тобой, Мирей. На ту же поляну, а этот дурак на меня заорал. Объясни ему про магнитные линии.
— Борис, в чем дело?
— Пусть француз объясняет.
— Даниель!.. — обратилась Мира к «французу».
— Француз говорит, что я заблудился, — ворчал Борис, — а я говорю, что вы мне за машину заплатите, — не стесняясь дамы, он стянул с себя мокрую рубаху и выжал на пол.
Оскар усмехнулся.
— Чайник поставь! — приказала Мира. — Видишь, люди промокли?
— Когда это я к вашему сиятельству нанимался в прислуги? — обиделся молодой человек.
— Вот дурак! — Мира поставила чайник на печку и достала малину, которую Розалия Львовна дала мужу в дорогу на случай простуды. — Заприте же вы дверь, — умоляла она, но мужчины продолжали ругаться в прихожей.
Графиня не выпускала молитвенник из рук, расставляя чашки. Руки графини дрожали, крышка чайника бряцала, струя заварки проливалась мимо. Компания медленно и неохотно перемещалась в гостиную.
— Ты, ваше сиятельство, только и умеешь, что бить посуду! — выругал ее Оскар. — Сядь, я сказал, и замри.
Мира положила молитвенник на колени и стала читать подряд случайно открытые строки. Когда она отвлекалась от чтения, гром подбирался к хутору, когда произносила молитвенные слова, гром отступал. Земля дрожала, небо горело, ее душа уютно покоилась между страниц.
— На, — Оскар поставил кружку перед Даниелем, — скажи ему, пусть пьет, пока горячее.
Даниель без перевода догадался, что делать. Его не смутил даже пристальный, критический взгляд Артура. Даниель так устал от Бориса, что перестал реагировать на людей и на привидения.
— Он у тебя совсем ни бельмес по-русски? — спросил Деев графиню.
— Не совсем… — ответила Мира.
— Не совсем мужик, не совсем баба… Даже свалить отсюда насовсем не смог. Надо же, соскучиться не успели. Где ты это чучело откопала? — Даниель глотал чай с малиной и помалкивал. — Нет, ты скажи, что ты за человек? — обратился к нему Артур. — Не поймешь, как к тебе относиться, как больному или как дураку? И зачем бицепсы накачал, если все равно голубой? Терпеть не могу голубых качков!
— Во-первых, — ответила Мира, — Даниель не «голубой», а бисексуал, и ему плевать, как ты к этому относишься, так что не старайся. Во-вторых, он модель, поэтому должен держать себя в форме. И, в-третьих, этот «не совсем мужик», как ты выразился, в отличие от тебя, профессиональный стилист. Между прочим, с мировым именем. Среди его клиентов такие люди, которые с тобой на одну яму не сядут.
— Еще чего! — ответил Артур. — Голубцам не место на моей яме.
— А в прошлом году, если тебе интересно, он стал победителем конкурса парикмахеров в Лос-Анджелесе.
— Ну… и побрить сумеет? — не поверил Артур, глядя на продрогшего Даниеля.
— Ты столько не зарабатываешь, чтобы бриться у Даниеля, — ответила Мира и снова опустила глаза в книгу.
— И бритвы у нас тупые… — добавил Оскар.
— Даниель может тупой бритвой побрить и подстричь так, что вы сойдете за приличных людей.
Присутствующие посмотрели на Даниеля, который продолжал пить чай, не понимая, что именно подняло его имидж в глазах компании.
— И еще, — добавила Мира, — когда вы среди ночи, промокнув, попросите убежище в доме Даниеля, он не станет над вами издеваться на языке, которого вы не поймете.
— Разве ж я издевался?.. — удивился Деев.
— А если вдруг Даниель предложит тебе, Артур, заняться любовью, ты имеешь полное право ему отказать.
— Что я такого сказал? Я же это… Я же на улицу его не выгоняю, пусть сидит… Он что, обиделся? — Присутствующие еще раз посмотрели на Даниеля. Тот удивился, заметив внимание к себе. — Обиделся, — сделал вывод Артур. — Я ему сейчас самогоночки набрызгаю… виноградной. Будет?
— Не будет, — категорически заявила Мира.
— Это мы проверим, — поддержал идею Оскар и достал из-под стола бутыль.
Артур плеснул в стакан, отломил кусок брынзы. Перед Даниелем возникла емкость с прозрачной жидкостью, которую он тут же проглотил, как микстуру. Борис облизнулся.
— О! — обрадовался Артур. — Свой мужик!
— Дураки вы, ей-богу, — обиделась Мира.
Артур достал еще четыре стакана.
— Вашему высочеству наплескать? — спросил он.
Обиженная графиня отошла к окну. «Какое счастье, что Ханни не заявился, — подумала она. — Уже началась бы драка. Да такая, что шаровые молнии побоялись бы сюда сунуться». Она взглянула в щель ставни и обомлела. Плазменный шар похожий на облако висел в дождевых потоках. Серебристый и мягкий солнечный зайчик в кромешной темноте. Графине показалось, что струи прошивают его насквозь, как луч маяка из чужого мира. Шар едва дрожал в воздухе, словно ведомый чьей-то нервной рукой. Мира припала к стеклу. Она насчитала с десяток плазменных пузырей на склоне горы. Они прыгали, как мячики, взлетали и ныряли в траву, словно прятались друг от друга. Мира глазам не поверила. Ей показалось, что невидимые существа резвятся шарами, как дети, и того гляди, попадут в окно. Серебристый объект у окна терял яркость и форму. Новая вспышка озарила небо. На месте молнии возникла обнаженная женщина. Она оказалась так близко, что Мира отпрянула от стекла. Дама с длинной косой, выложенной на бюст, дежурила под окном. Высокая, статная… Зрелище казалось Мире нереальным: дама смотрела на нее без страха и любопытства. Она не пряталась, не просилась в дом, даже не пыталась укрыться от ливня. Графиня вернулась к столу и залпом выпила полстакана.